– Так все и есть, – кивнул я. – А тебе несладко пришлось, как я погляжу!

– Ерунда! – беззаботно отмахнулся Хэхэльф. – Это только когда рассказываешь, все так мрачно, а когда живешь… Ну вот скажи: тебе сейчас плохо?

– Нет, – удивленно сказал я. – Сейчас просто здорово!

– А на Хое тебе было плохо? Или у меня дома, в Сбо?

– Ни в коем случае! – Я даже головой помотал для убедительности. – Только иногда в голову лезли мрачные мысли про эти проклятые «гнёзда»…

– Ну вот, – кивнул Хэхэльф. – Только иногда, но не слишком часто, верно? У тебя было много замечательных дней, а если ты вернешься домой и расскажешь кому-нибудь свою историю, этот человек тоже вполне может сказать: «Тебе несладко пришлось», – и будет не так уж прав. Он упустит из виду, что большую часть времени ты просто жил и наслаждался жизнью, а не обдумывал свою печальную участь…

– Ты такой мудрый – просто ужас! – усмехнулся я.

– Бывает иногда, – он пожал плечами. – Но быстро проходит, так что не бери в голову!

* * *

Ночью я спал как убитый, зато перед самым пробуждением настойчивый шепот напомнил мне о существовании ветра по имени Овётганна. Я проснулся под колокольный набат своего глупого сердца, которое никак не могло решить, от чего ему содрогаться: от ужаса или все-таки от радости… Все утро шепот из сна продолжал звучать в моих ушах, и у меня голова кругом шла от его невнятных, но соблазнительных обещаний…

Хэхэльф переложил нелегкое бремя управления парусником на плечи своей команды и возился со щенками чару.

– Они меня не очень-то слушаются, Ронхул! – пожаловался он. – То и дело норовят за палец тяпнуть! Как ты с ними управляешься?

– Да никак. Просто говорю, что они хорошие собачки…

– Пробовал, – мрачно отозвался Хэхэльф. – Не помогает.

– Наверное, тебе не хватает искренности, – предположил я. – Ты же с детства знаешь, что они кусаются… А чего ты, собственно, мучаешься? Просто намажь им носы кумафэгой.

– Придется, – вздохнул он, пытаясь удержать на руках расшалившуюся парочку. – Я думал, может, у тебя есть какой-то секрет – чего добро зря переводить…

Я взял у него щенков и укоризненно сказал им:

– Такой хороший дядя этот Хэхэльф из Инильбы, а вы его кусаете! И не стыдно?

Щенки притихли и внимательно смотрели на меня блестящими черными глазками.

– Больше не кусайтесь. Он ваш новый хозяин, – строго прибавил я и отдал щенков Хэхэльфу.

– Подействовало! – восхитился он. – Смотри-ка, Ронхул, они и правда присмирели!

– Будем надеяться, что это надолго, – зевнул я. – Возись с ними побольше, гладь, корми – глядишь, привыкнут.

– Ладно… Вообще-то бунаба воспитывают своих чару в строгости, – заметил он, осторожно поглаживая загривки своих питомцев.

– Правильно делают, наверное, – согласился я. – Только я так не умею. Строгость – не мой стиль, к сожалению. Если уж любишь – какие могут быть строгости! А если не любишь, и возиться не стоит…

– А ты любишь этих щенков? – удивился он. – Чего же тогда мне подарил?

– Любить – не значит навсегда оставлять при себе, – улыбнулся я. – И потом, я их люблю только пока вижу. А когда не вижу – забываю. Речь не только об этих маленьких чару, конечно…

– Здорово! – почему-то восхитился Хэхэльф. – Так и надо.

– Мои близкие всегда хором твердили, что это – мой самый большой недостаток, – усмехнулся я. – Они называли меня бездушным, поскольку я мог наговорить им кучу замечательных вещей, аргументированно объяснить, что жить без них не могу, а потом уйти и пропасть на несколько месяцев, лет или вообще навсегда – просто потому, что меня закружила какая-нибудь другая жизнь… Наверное, они не так уж ошибались. Недавно я был готов целыми днями выть от смертной тоски по тем, кто остался дома, а теперь сижу здесь рядом с тобой и сожалею только об одном: что времени, отпущенного мне, не хватит на то, чтобы исколесить весь этот удивительный Мир под парусом твоего «Чинки». Но я заранее знаю, что стоит мне оказаться дома, среди друзей, которых я уже почти забыл, я тут же выкину из головы все нераскрытые тайны Хоманы, и свежесть здешних ветров, и нежность зеленых волн, и белые стены моего дома на окраине Сбо, где мне так и не довелось пожить… Даже тебя и твой замечательный парусник, дружище!

– Тем лучше, – пожал плечами Хэхэльф. – Мне твой подход нравится: я и сам такой! Что бы ни случилось с тобой, но как только ты исчезнешь отсюда, ты займешь свое место в копилке моих историй, которые так приятно рассказывать приятелям за кружкой хорошего пива. Можно тосковать по ушедшим друзьям, но кто станет печалиться по герою истории? А мои ушедшие друзья становятся героями историй, как только за ними закрывается дверь…

– Мне так и показалось с самого начала, – улыбнулся я. – Ты же путешественник, Хэхэльф из Инильбы! А настоящие путешественники получаются только из «бездушных» типов вроде нас с тобой… Кстати, о путешествиях: ты обещал рассказать мне о своих делах в Земле Нао. Не передумал?

– Можно и рассказать, – зевнул он, усаживаясь поудобнее и вытягивая ноги. Один из щенков чару задремал, пригревшись на груди у нового хозяина, а второй вцепился в его сапог и теперь с азартом терзал несчастную обувь.

– Это девчонка, – заметил я. – Такая сердитая! А мальчик с тобой уже подружился.

– Я же говорил тебе, что бунабские женщины страшны в гневе! – усмехнулся Хэхэльф.

Мы немного помолчали: Хэхэльф думал, с чего начать свою историю, а я великодушно дал ему собраться с мыслями.

– Ты, наверное, уже заметил, что мои друзья бунаба на дух не переваривают все население Земли Нао поголовно, – наконец начал он.

– Их можно понять, – поддакнул я.

– Ну вот… Основная причина их неприязни состоит в том, что бунаба отлично знают: сама по себе эта земля – очень хорошее место. А вот обитатели там самые что ни на есть паскудные. Не могу сказать, будто все бунаба жаждут переселиться на Мурбангон, хотя есть и такие. Видишь ли, по бунабским законам на новой земле каждый простой человек может стать акуса-па-хумхой, а это значит, что его правнук будет именоваться ндана-акусой, даже если у него в хозяйстве имеется всего один наспех построенный дом из речных камней и старая агибуба… Впрочем, я не очень-то верю, что среди бунаба найдется много желающих покинуть обжитые места и поселиться на Мурбангоне, даже если им представится такая возможность! Но извести тамошних жителей, особенно альганцев – о, это старинная мечта всех хойских бунаба. Собственно говоря, это старинная мечта Варабайбы, что, в сущности, одно и то же… Сам-то он бог и заниматься такими вещами не имеет права: законы этого Мира допускают только войну людей с людьми…

– Понятно, – растерянно кивнул я, хотя ни черта мне не было понятно! – А от тебя-то что требуется? В одиночку перемочить все население Земли Нао? Ты, конечно, парень хоть куда, но ведь руки устанут гуки-драбаки махать!