Проверив, Ник снова вогнал магазин в рукоять. Хотел было сунуть пистолет обратно, но замер, напряженно прислушиваясь. Шумела река. Слабый ветер шевелился в березовых ветках. Ни шагов, ни чужого дыхания. Но от чьего-то взгляда холодело между лопатками. Ник резко обернулся.

Мужчина в черной куртке стоял в трех метрах от плота. На влажном песке за его спиной не отпечаталось ни единого следа.

Ник спрятал бесполезный пистолет и спрыгнул на берег.

– Здравствуйте. Это же вы были позавчера? Вы приходили ко мне, а не к Дёмину.

Лицо у Пса дрогнуло, каждая мышца в отдельности, точно вспоминая, как это – двигаться. Шевельнулись губы. Сначала беззвучно, но со второй попытки получилось:

– Да.

Ник всмотрелся, не веря. После того как Пес заговорил, его лицо уже не казалось маской. И глаза – они были живые. Знакомые.

– Это… вы?

Знакомые по фотографиям, по обрывкам воспоминаний.

– Вы – Родислав Яров?!

Пес качнул головой. Речь давалась ему с трудом:

– Нет. Был им. Сейчас… долг. – Он проталкивал слова через напряженное горло. – Хранить л-рея. Возможность изменить.

– Что изменить?

– Систему. Привычку. Стабильность.

– Вы говорите как Георг, – с горечью заметил Ник.

– Да. Нет. – Пес заволновался. – Разные цели. Разные методы. Ты один. На две стороны.

– Я не понимаю!

Пес мучился, у него вздулись от напряжения вены на висках.

– Только ты. Можешь. Иди туда. – Он показал на лес, побитый изморозью.

– Подождите! А мой отец? Он тоже здесь?

– Нет. Своя судьба.

Пес – дядя Родислав? – протянул руку. Пальцы замерли в нескольких сантиметрах от камуфляжной куртки.

– Верю в тебя. Шанс на милосердие. Измени.

– Что я должен сделать?! Ну хоть вы можете сказать?

– Нет. Твой выбор. Торопись.

Воздух скомкался, точно смялся рисунок. А когда расправился, Пса не было.

– Дядя Родислав! – крикнул Ник.

Пусто на берегу. Под стылым ветром пригнулись березы, и река пошла рябью.

Ник прикоснулся к «ТР-26», нащупал предохранитель. «Спокойно!» – приказал сам себе.

Он знал, что можно возвратиться – достаточно столкнуть плот с отмели и запрыгнуть на него. Но вместо этого повернулся спиной к реке и пошел в сторону леса.

С каждым шагом становилось все холоднее, зато прекратилась морось. Вскоре с выстуженного неба посыпались белые хлопья. Когда Ник добрался до деревьев, кругом лежали сугробы. Ноги утопали в них по щиколотку, и джинсы промокли.

Берег поднимался, приходилось хвататься за ветки, чтобы не соскользнуть. Ник взобрался на холм и в просветах между стволами опять увидел реку. Наверное, она делала петлю: слоистый обрыв напротив был знакомым. Но река успела замерзнуть, и по эту сторону лед сливался с заснеженным берегом. По льду кто-то шел: вдалеке виднелись три черные точки.

Ник повернулся, выискивая удобный спуск, и заметил Дёмина.

Л-рей, в одной футболке и джинсах, сидел в сугробе, опершись спиной о березу. Ника, укрытого тенью, он не видел, его же самого освещало солнце. Щека у Дёмина была ободрана от виска до подбородка. Локоть разбит, и красные капли, срываясь, падали в снег.

«Холодно же», – передернуло Ника.

Дёмин пошевелился: запрокинул голову и уперся затылком в ствол. Закрыл глаза. Руки л-рей держал на коленях, и Ник с удивлением разглядел, что на запястья вместо бинтов намотаны веревки, толстые, совсем как те, что удерживали л-рея на лавке прошлой ночью.

Зачем он тут сидит? Кого-то ждет?

Ник посмотрел на реку. Черные точки, ярко выделявшиеся на снегу, стремительно приближались. Слишком быстро, люди так не могут. Да и силуэты не похожи. Не бегут, а точно стелются по льду.

Ноги стали ватными, Ник ухватился за ветку, чтобы не упасть. Он узнал. Страх – как удар под дых, перехватило дыхание. Невозможно было шевельнуться, не то что побежать. Да и куда бежать? Разве тут, в лесу, спрячешься? Почуют мгновенно. Возьмут след и…

Оборотни приближались. Впереди вожак, крупный, с седыми проплешинами на боках. Ник почувствовал запах мокрой шерсти – невозможный на таком расстоянии.

«Это сон! Я хочу проснуться!» Но леденел в морозном воздухе затылок, и запах – такой реальный! – не давал дышать. Свело судорогой пальцы, цеплявшиеся за березу.

Там, где река делала поворот, оборотни сменили курс. Взяли ближе к берегу. У Ника подломились ноги, и он осел в сугроб. Понял: у зверей другая цель. Дёмин.

Облегчение было так велико, что едва не вытошнило сдавленным в груди воздухом. Зажал себе рот. Нужно сидеть тихо-тихо. Не привлекать внимания.

…а потом можно будет не думать: стрелять в л-рея или нет.

Оборотни выскочили со льда на берег. А Дёмин все сидел с закрытыми глазами!

«Дурак! Посмотри же!»

Снег выметывался из-под лап, звери быстро покрывали расстояние. Быстро и беззвучно.

Они все сделают за него, Ника.

Дёмин повел головой, не открывая глаз. Подхватил под локоть расшибленную руку.

Вожак ощерился, все так же беззвучно. Если он порвет горло, Дёмин умрет мгновенно. Или успеет понять, что произошло?

Как пахнет мокрой шерстью…

Ник выпрямился и закричал:

– Матвей! Слева!

Л-рей повернулся. Но не налево, а к Нику. Глянул с изумлением.

– Беги!

Оборотни приближались: вожак заходил спереди, двое других брали в клещи. Ник рванул застежку у горла; несмотря на снег, его бросило в жар.

Матвей поднялся. Плотнее уперся спиной в ствол. Убегать он, видно, не собирался.

Вожак прыгнул сразу, без подготовки. Вот только лапы касались снега, и вдруг летит, распластавшись. Матвей успел подставить руку, и зверь вцепился в локоть. Брызнула кровь – на черную морду, футболку л-рея. Упали, покатились по снегу. Молодые звери, ощерясь, тоже кинулись в драку.

Кровь – очень яркая на снегу. Много крови.

У молодых тоже испачканы морды.

Они что же, рвут на куски? Заживо?

Матвей закричал.

У Ника хрипело и клокотало в горле, когда он бежал с холма. Кувыркнулся и никак не мог подняться – увязал в снегу, что-то тяжелое било по бедру. «Это же пистолет. Кретин».

Вытащил «тэрэшку» и чуть не уронил ее в сугроб. Выругался. Встать и не пытался, только поднялся на одно колено. Рука тряслась, пришлось подпереть ее левой. Самым трудным оказалось выровнять дыхание. В вожака Ник целиться побоялся – заденет л-рея. Выбрал молодого зверя, что азартно метался из стороны в сторону. Вот оборотень отскочил и припал на передние лапы. Ник нажал на спусковой крючок. Он не был уверен, что попадет, и удивился, услышав визг. Оборотень закрутился на месте, разбрызгивая кровь из раненого бока. Ник выстрелил еще раз, подбивая ему лапу. Визг сменился воем. Собратья, занятые л-реем, не обращали на него внимания. Сплелись в тесный клубок, как стрелять в это месиво?