– Успокойся. – Ник взял л-рея за плечо. – Мы отвезем его в больницу.

– Да! Я подгоню машину.

Таня подняла голову. Ее глаза казались беспросветно-черными. На миг Ник поверил, что в них нет ничего человеческого.

– Не успеем, – сказала Таня. – Его сердце не может работать.

– Заткнись, ведьма! – крикнул Матвей. Круто обернулся к Георгу. – Если он умрет, – в горле у л-рея пискнуло. – Если умрет… Тогда я убью вас. Клянусь.

Ник ему поверил. А Георг сказал:

– Да, у всех л-реев нервы ни к черту.

– Прекратите! – крикнула Таня. – Я… могу попробовать. – Она перевела дыхание. – Это нельзя, запрещено, но я могу.

– Что? – не понял Ник, и Таня резко сказала:

– Подержать его сердце. Пока не доберемся до больницы.

Георг посоветовал:

– Лучше уберите эту тварь подальше. Ей нельзя приближаться к больному. Сожрет.

Таня посмотрела на него, быстро глянула в лицо Нику и повернулась к Матвею.

– Все так. Я ведьма. Убийца. Но я могу помочь. Да или нет?

Л-рей стиснул запястье, обхватив его пальцами. Расплылись на бинтах красные пятна.

– Я знаю, как убивают ведьмы, – сказал он. – Я тебе не верю. Отойди.

Таня не стала спорить.

– Ник, – позвала она. – Прими, я встану. Его нужно положить. Не стоит зря мучить, в больницу все равно не успеть.

Голова у Мирского мотнулась, Ник придержал ее – и испугался, что старик уже умер.

– Нет! – крикнул Матвей. – Ладно, мне плевать, кто ты! Помоги ему!

Он бросился к машине.

– Вы сумасшедшие, – сказал Леборовски. – Вы понимаете, что делаете? Это тварь, она умеет только убивать!

Надвинулись фары, ослепили. Машину Матвей подогнал впритык к дереву.

– Поднимайте, – командовала Таня. – На заднее сиденье. Голову мне на колени.

Тело Юджина оказалось тяжелым, неповоротливым. Ноги цеплялись за порожек. Таня с трудом извернулась в салоне – она не отнимала руку от груди старика.

– Все, гони! Не бойся, пока держу – не растрясет.

Матвей метнулся за руль, крикнул:

– Яров, карта в бардачке. Ищи больницу!

Ник боком упал на сиденье, когда машина уже тронулась. Трясло нещадно, едва защелкнул ремень безопасности. Скользнул по деревьям свет от фар, выхватив на мгновение фигуру Леборовски.

– Карту! – прорычал Матвей.

Бумажный лист прыгал перед глазами. Мельтешили черно-белые значки.

– Вперед до трассы, потом влево. Шоссе Е27. Там почти сорок километров до городка.

– Ближе!

На руках у Матвея вздулись вены, л-рей с трудом удерживал руль.

– Ничего. Можно свернуть в поселок, но… – Ник прикусил язык, так тряхнуло.

Ветки скребли по обшивке. Щелкнуло по стволу боковое зеркало.

– Нет! Ему не фельдшер нужен, а врач.

Машина взвывала, угодив в колдобину. Забуксовала. Выругался л-рей.

– Я держу, – спокойно сказала Таня. – Ты не волнуйся, Матвей. Сорок километров мы успеем.

Вылезли, выхлестнув из-под днища землю с травой, и снова надсадно взревел мотор. Машина вползала по склону. Показалось, сейчас опрокинутся, но нет, перевалили через бровку.

Теперь под колесами хрустел гравий, и Матвей прибавил скорость.

Мелькнула, осветившись, дорожная табличка.

– Скоро должна быть развилка, – предупредил Ник.

Справа темно – лес. Слева – крутой спуск, бугристое поле.

– Шоссе! – крикнул Ник.

В поворот Матвей вписался юзом, едва не закрутило. Ник уперся рукой в приборную панель. Только бы никого не вынесло на встречку. Подумал – и точно по затылку ударило: какой же он дурак!

– Нужно вернуться. Разворачивайся, тут недалеко.

– Охренел?!

– Там машина, а в ней рация! Георг пойдет к ней! Думаешь, это самодеятельность? Мы вдвоем по лесу бегали? Разворачивайся!

– Отвали! Не успеет!

Матвей вдавил педаль, наращивая скорость.

– Зря, – сказал Ник.

Ну что же – значит, судьба.

Он достал из кармана пистолет.

– Если перекроют дорогу, тормози. Я выскочу, ты сразу назад.

Матвей коротко глянул на него.

– Сдурел?

– Нет. Я же не собираюсь стрелять на поражение.

– Пусть только попробуют остановить!

– А если? Это ты вне закона, это твои Псы! А что будет с ними? – Ник мотнул головой, показав на заднее сиденье. – Как думаешь, быстро Юджина отвезут в больницу? Нужен он им? А Таню просто спровоцируют, и все.

– Твоя Таня… – мрачно проговорил л-рей, но не закончил.

– Да. Поэтому ты ее вытащишь. Понял?

Матвей промолчал.

Метнулся из темноты мост, точно выстрелил над шоссе. Вспыхнули в свете фар бетонные опоры. Разрезало ночь на лоскуты теней.

– Ты понял? – с нажимом повторил Ник.

– Да! Если получится. А давай лучше я выскочу? Меня не убьют.

– Меня тоже. И потом, я не умею водить машину.

Мелькали столбы, соединенные проводами. Слева – тени, вырванные из темноты там, под мостом. Чудились в их движении силуэты всадников, но стоило повернуться, и тени исчезали.

– Чтоб тебя! – Матвей выругался, сбрасывая скорость.

Переезд был закрыт, под металлический стук метался красный огонек семафора. Шлагбаум вряд ли бы задержал л-рея, но уже надвигался поезд, тяжелая громада с ярким фонарем локомотива.

Машина остановилась, задев красно-белую стрелу.

– Как он? – спросил Матвей, не поворачиваясь.

– Нормально. Держу, – негромко ответила Таня.

Л-рей сжал кулаки, положил на руль и опустил на них голову.

Ник смотрел на красные огни. Они загорались поочередно, то левый, то правый, попадая в рубленый такт звукового сигнала. Неприятно заломило в затылке.

Поезд приближался, в машине уже ощущалась вибрация. Громыхание колес соперничало с металлическим стуком семафора. Промчался локомотив, и замелькали вагоны, разделенные просветами. От них рябило в глазах. Вспыхивали красные огни. Ник опустил веки.

Тихо, только плеск и шуршание, с таким волны накатывают на песок.

Открыл глаза.

…Яркое солнце рябило на поверхности реки. Течением захлестывало выброшенный на отмель плот, норовило утащить. Таня в голубом купальнике сидела на дальнем краю плота, опустив ноги в воду. Капельки сверкали на загорелой коже. Запрокинув голову, она разглядывала противоположный берег, высокий, с чередующимися слоями земли и глины, с черными точками ласточкиных гнезд.