Таня молчала, стискивая у горла старухину шаль.

Ник поднял «тэрэшку». Знает ли ведьма, что нет патронов?

– Отойди от него!

Фиска расхохоталась.

– Он прав, – неожиданно сказала старуха. – Не наша очередь.

Фыркнув, ведьма разжала пальцы, и голова Матвея упала в снег.

– Да пожалуйста! Еще успею!

Женщина поднялась. Намокшая в крови юбка липла к ногам. Фиска прислонилась к березе и демонстративно скрестила на груди руки.

– А ты, парень, зря вмешиваешься. Оглянись, – велела старуха. – Нас слишком много.

Кого только не было в этом лесу: люди в одежде разных времен, звери, жуткие твари. Они смотрели на л-рея. Мимо Ника, но все равно хотелось отступить, исчезнуть с поляны и никогда больше о ней не вспоминать.

Ник уперся спиной в дерево. Перехватил правую руку в запястье, чтоб не было заметно, как подрагивает ствол.

– Каждому из нас давался шанс, – сказала старуха. – Псовая отметина. Каждый ждал л-рея, этого или другого – не суть, все одинаковы. У каждого было свое полнолуние. Но л-рей не выбрал. Не захотел. Как думаешь, мы имеем право отомстить? Татьяна, ответь ему! Разве ты не мечтала об этом? Ведь он мог приехать! И все было бы по-другому. Вся твоя жизнь была бы у тебя.

Таня комкала шаль и молчала. Девушка в блокадном пальто погладила ее по плечу.

«Я же их понимаю», – с ужасом подумал Ник. Он помнил комнату, похожую на больничную палату. Помнил, каково это – ждать. Чувствовать, как медленно, с металлическим клацаньем, цепляясь зубцами и шестеренками, движется время. И как оно уходит.

– Что вы хотите с ним сделать?

Старуха удивилась.

– Убить, разумеется. По очереди, как жребий выпал. Следующим вампир.

Ник посмотрел на гигантскую тварь, укрытую кожаными лоскутами крыльев. Морда у нее была узкая, с коротким хоботком. Этот хоботок все время двигался.

– Затем мы, и после нас… Вчера л-рей выбрал пятерых, значит, цена тому – пять смертей.

– И так после каждого полнолуния?!

– Конечно. Таков его дар и его проклятие.

Вспомнилось, как падали по разную сторону от кресла карточки. «А я бы – смог?» – подумал Ник. Держать в руке листок и решать: будут рвать тебя оборотни или нет. Зная, что напротив сидит человек, который может освободить от этого выбора. Странно, что Матвей ненавидит его так мало!

– А если, – Ник облизнул пересохшие губы, – если я сниму его проклятие? Что тогда?

Старуха поморщилась.

– Лучше добей его с той стороны.

– Спасибо, это мне уже предлагали. Так вы оставите его в покое?

Трость глубже вонзилась в снег.

– Да.

Ник сунул пистолет в карман и опустился на колени рядом с Матвеем. Л-рей был в сознании. Но слышал ли разговор? Глаза мутные от боли. Ник осторожно взял его за руку. Пальцы ледяные. Веревка, мокрая от крови и снега, врезалась в запястье. Узел совсем простенький. Но самому л-рею никогда не развязать его. Он не может ни разрезать веревку, ни пережечь. Звериные зубы тоже не справятся.

Узел поддастся лишь о-рею.

– Не смей.

Ник даже не понял сначала, что это произнес Матвей.

– Пошел… к черту, – выговорил л-рей в два приема. Кровь снова потекла по подбородку.

За спиной послышался клекот. Волновался вампир в ожидании очереди. Ведьмы – даже Фиска – молчали.

– Матвей, ты уверен? – спросил Ник.

Л-рей повернул голову. Так кровь сочилась из уголка губ.

– Да. Мой выбор. Теперь – мой.

И этого парня его заставляют убить?! «Я не смогу как Георг, – подумал Ник. – Я не понимаю, как такое – ради высшей цели».

– Ты слышал, что он сказал, – заговорила старуха. – Уходи, о-рей. Вон туда, к реке, там она не замерзла.

Оцепление разорвалось. Двое – мужчина в черных глухих очках и грузный зверь, похожий на медведя, – подались в стороны.

Так просто – уйти. Спуститься на заснеженный берег. Не оглядываясь, столкнуть с отмели плот, а дальше вынесет течением.

Ник встал. Достал из кармана «ТР-26». Вынул магазин из рукояти и совсем не удивился, увидев, что тот полон.

– Ты не л-рей, у тебя здесь одна жизнь, – сказала старуха.

– Я знаю. В Арефе у меня тоже была одна.

– В Арефе у тебя была цель. А здесь – бессмысленно. Ты не спасешь его. Л-рей умрет и снова вернется на круг.

Она была права. Все были правы: Георг, Алейстернов, отец, дядя Родислав, Юджин Мирский.

Ник вставил магазин в рукоять и повторил:

– Я знаю. Но от остальных вариантов меня тошнит.

Старуха поднялась, тяжело опираясь на трость.

– О-рей! Я даю тебе последнюю возможность передумать. Ты не продержишься до рассвета. Смотри.

У Ника взмокла спина и тут же заледенела в морозном воздухе. Он увидел, как шевельнулся мертвый оборотень.

Зверь дрыгнул лапами, поворачиваясь на брюхо. Облизнул окровавленную морду.

– Ты уверен, что стоит умирать? Умирать – вот так?

Поднялся и второй оборотень, кувырнулся в снегу, очищая шкуру.

– Спросите л-рея, – посоветовал Ник. – У него большой опыт.

Потянулся третий, размял лапы.

– А убивать? Стоит?

Ник кивнул на оживших оборотней:

– Кого? Вас?

– Нас. Про́клятых. – Старуха усмехнулась. – Вот ее.

Фиска стремительно шагнула и толкнула Таню в спину, сама же юркнула за дерево.

– Она тоже мечтает отомстить л-рею, – припечатала старуха. – Она тоже ведьма. Стреляй.

Ник замер.

Как тихо на зимней поляне. Бело – беззвучно сыпется снег. Закрашивает пятна крови.

…Густой белый свет, и люди точно рыбы… Люди, погибшие там, где выжил о-рей. Ради чего?

– Убей ее, – сказала старуха. – И мы уйдем.

Снежинки оседают на Танины волосы, цепляются за ворсинки шали. Наверное, падают Матвею на лицо, но Ник не мог оглянуться. Он смотрел на Таню – и помнил, очень отчетливо, как незнакомая еще девушка глянула на него из дверного проема. Как шагнула под снежное небо, запрокинула голову. Упал капюшон, выпустив на волю русые волосы. А девушка, улыбаясь, ловила губами снежинки.

– Она права, – согласилась Таня. Провела по волосам, снимая налипший снег. Волосы были в крови – запачкались, когда оттаскивала Ника от оборотня. Талая вода на ладони стала розовой. – Я тварь. Нечистая. Я предала тебя. Я ненавижу его. Таким, как я, нет места. А в тюремную клинику я не хочу. Стреляй.