– Но в нашей семье всегда царила доброжелательная атмосфера, – возразил Боксер. – До твоего отца нам далеко.

– Да, на рукоприкладство вы не способны, хотя поругаться Мерси любит.

– Если ее вывести из себя. Отец Мерси тоже был не подарок. А мой… Мой отец просто взял и убил твоего коллегу. И…

«И в тебе тоже что-то умерло», – подумала Эсме, но промолчала.

– Ты же винишь отца за то, что он тебя бросил? – сказала она. – Давай называть вещи своими именами! А теперь это переходит по наследству. Ты все время в разъездах – и это твой выбор. Хотел бы – оставался бы с дочерью. Но у тебя не было такого желания. Возможно, потому, что рядом с тобой в детстве не было отца.

– Эми казалась очень счастливым ребенком. – Чувствуя вину, Чарльз попытался оправдаться. – Проблемы начались в переходный период.

– И тогда ты решил уделять ей больше времени, но было уже поздно. Чарли, она уже начала сама себя защищать. Ты был в разъездах, у Мерси хватало своих забот на службе. Что прикажешь делать ребенку? Немудрено, что она начала отстраняться…

– Так что мне делать?

– Постарайся отбросить отцовские чаяния. Не жди бурных проявлений любви и нежности – ты для этого практически ничего не сделал. Относись к Эми как к любой другой девушке. Реши, нравится ли она тебе. Пойми, нравишься ли ты ей. Начни с этого, а дальше будет видно. Другого выхода у тебя нет.

Фрэнк д’Круш мерил шагами коридор перед палатой дочери. Никогда в жизни он так не волновался. После совещания он поспешил в больницу Кромвеля, но ему передали, что Алишия не хочет его видеть. Фрэнку пришлось три часа убеждать Исабель, прежде чем та согласилась уговорить дочь выслушать его.

Была и другая причина, по которой он не решался войти в палату. Там находился Дипак Мистри. Фрэнк знал, что Дипак сыграл немаловажную роль в освобождении Алишии, но все не мог принять эту информацию.

Д’Круш не видел Дипака с прошлого декабря, когда тот бежал из «Конкан хиллс». Три дня назад, в четверг утром, по дороге на совещание с МИ-5, Фрэнк услышал в новостях об убийстве крупного индийского мафиози на Примроуз-Хилл. Теперь ему предстояло войти в палату, посмотреть Дипаку Мистри в глаза, примириться с ним и наконец вновь завоевать расположение дочери.

Постучав, он вошел. Дипак стоял у кровати, вовсе не похожий на человека, готового в любой момент спасаться бегством. Куда больше он напоминал недремлющего стража. Д’Круш взглянул на дочь и вспомнил, что и ее он не видел с прошлого декабря. Только тут он осознал, как сильно по ней скучал и сколько горя ей причинил его гнев.

Он подошел к дочери, и та позволила себя поцеловать, но не обнять. Ее холодность отозвалась болью в его сердце. Фрэнк пожал руку Мистри и встретился с ним взглядом, всем видом давая понять, что больше не держит зла.

– Хотите побыть наедине? – спросил Дипак.

– Останься, – попросила Алишия. – Ты здесь не чужой. Выслушаем отца вместе.

Д’Круш подошел к окну, некоторое время смотрел на улицу и наконец, понурив голову, повернулся к ним.

– Я осознал свои ошибки, – пафосно начал он. – Они ужасны! Сколько страданий я причинил своим близким! Прошу меня простить. Невозможно изменить то, что уже сделано, но я хочу исправиться, совершая добрые дела. Я решил основать благотворительный фонд помощи беспризорникам в Мумбаи.

Алишия недоверчиво вскинула бровь, но Фрэнк не обратил на это внимания.

– Хочу, чтобы ты им руководила. А Дипак, если ты не против, будет тебе помогать.

– Это мама тебя надоумила?

– Тебе ли не знать, что она источник всей добродетели в моем мире! Я прислушался к ней, – прочувственно сказал д’Круш. – Кроме того, я решил закрыть эскорт-агентство Шармилы. Теперь она будет помогать семье Махале в их программе борьбы со СПИДом.

Дипак и Алишия молча уставились на Фрэнка. Он стоял спиной к окну, раскинув руки в эффектном жесте, и казалось, его сила и обаяние неиссякаемым потоком струятся из кончиков пальцев.

– Почему вы так на меня смотрите? – удивился он.

Боксер вез Эми домой к Мерси. Он решил попробовать новый способ построения отношений: не изображать из себя заботливого отца.

– Мы с мамой собрались поужинать сегодня в иранском ресторанчике на Эджвейр-роуд. Ты как, присоединишься? – небрежно предложил он.

Вопрос прозвучал странно и немного фальшиво.

– Было бы здорово.

– Если хочешь, можешь сначала повидаться с друзьями. Ты их давно не видела. Я скажу адрес, и ты сама доберешься. Местечко непритязательное, но мясо они жарят – пальчики оближешь! И выпивку можно с собой приносить, так что там дешево и весело.

– Хорошо, – рассеянно кивнула дочка, уже строча в мобильнике сообщение Карен.

Они приехали в Стрейтхэм. Эми поднялась наверх, Боксер с Мерси уединились на кухне. После откровенного разговора с матерью он вдруг осознал, насколько пустым и холодным выглядел этот дом. С ярко покрашенными стенами и уютной мебелью, он тем не менее не производил впечатления обжитого и гостеприимного. В нем не было ничего, что в понимании Чарльза должно создавать атмосферу семейного гнездышка. Боксера осенило: да ведь у Мерси никогда и не было настоящего дома! Отцовский напоминал казарму, а собственный – гостиницу.

– Куда уставился? – заметила его странный взгляд Мерси.

– Никуда, – отмахнулся он, присаживаясь.

– Что это с Эми? В кои-то веки она со мной по-человечески поздоровалась.

– У меня новая тактика, – признался Боксер. – Теперь я притворяюсь, что я не ее отец.

– Это тебя старая алкоголичка надоумила? Тоже мне эксперт!

– Эми говорит, что за эти дни Эсме не притронулась к бутылке.

– Да они сговорились, – фыркнула Мерси. – И как она оценила наши родительские навыки?

– В ноль баллов по десятибалльной шкале. Однако на то есть уважительные причины. Твой сумасшедший папаша и мой сбежавший.

– То есть мы просто повторяем старый семейный сценарий, – устало заключила Мерси. – Уж не знаю, как там, в священном Хэмпстеде, но здесь, на крутых улочках Стрейтхэма, все иначе.

– Эсме предлагает, чтобы ты относилась к Эми как к юной, но уже самостоятельной женщине, которая живет в твоем доме.

– Арендная плата мне причитается?

– Не удивлюсь, если она и ипотеку сможет оплатить.

– Эми пойдет с нами сегодня?

– Я спросил, и она согласилась.

– Ну все, теперь мы официально взрослые.

Они сидели на втором этаже иранского ресторанчика. Стул, приготовленный для Эми, пустовал. Мерси то и дело поглядывала на него, потом переводила взгляд на Боксера и выразительно пожимала плечами. Стул казался Боксеру молчаливым упреком, пусть сам он и отказывался это признавать, уже вжившись в роль «не-отца». Он решил, что дочь просто предпочла компанию друзей и это не испортит сегодняшний вечер. Они с Мерси заказали еду, выпили принесенного Чарльзом вина. Мерси принарядилась, накрасилась и надела золотые сережки, которые он когда-то привез ей из командировки. На ней было цветное африканское платье, которое она значительно укоротила, и подходящая по цвету шаль. Мерси покачивала ногой под столом, периодически задевая голень Боксера.