Птолемей встретился взглядом с Селевком, тот одобрительно кивнул ему.

– Поэтому каждый из нас, – Птолемей обвел взглядом всех соратников Александра, – твоих самых близких друзей, должен стать сильнее и мудрее, чем раньше. И прости нас всех, что допустили гибель царицы Олимпиады.

Друзья стояли в молчании около саркофага, долго ждали ответа, но великие боги так и не подали желанного знака.

– Иногда и молчание может быть ответом, знаком согласия, – первым заговорил Птолемей.

– Или ответ требует большего ожидания, – произнес жрец Тимофей.

– Пойдемте, друзья, – обратился ко всем Птолемей. – Нас ждут. Раз богам угодно, мы будем терпеливыми. Даже цари не должны противиться воле богов.

С тех пор как архитектором Дегинократом был окончен построенный по повелению Птолемея роскошный стадиум для игр и состязаний, александрийцы не уставали каждый день приходить полюбоваться на него.

Первые игры в честь памяти Александра Великого состоялись в священный для города день.

От усыпальницы торжественное шествие во главе с Птолемеем потекло по улицам города. Впереди шли сто лучников и сто копьеносцев. За ними отряды воинов-ветеранов. Ветераны шли впереди военачальников в парадной форме.

На черных лоснящихся спинах двадцати рабов плыли роскошные носилки Эвридики. Она чувствовала на себе тысячи взглядов александрийцев и была счастлива. Когда её взгляд случайна натыкался на Агнессу, идущую рядом с Менелаем вслед за Птолемеем, в душе Эвридики вспыхивала ненависть. Приветственные крики: «Смотрите, смотрите красавица Агнесса,» – звучали громче и чаще, чем крики, приветствующие её, Эвридику.

С самого раннего утра на алтарях курился фимиам и поднимались испарения от крови и вина.

В Александрии собрались знаменитые люди со всех концов огромного государства Александра, чтобы почтить его память.

У входа в храм Сераписа ученые рассказывали о своих новых открытиях, художники и скульпторы выставили свои произведения. Поэты, ораторы, философы разговаривали с народом, читали свои труды на ступенях храма. Драматург Менандр вместе со знаменитым комедийным актером Аристодемом из Скафры развлекали публику отрывками из новой комедии «Человеконенавистник». Рапсоды декламировали отрывки из любимого Александром Великим Гомера, из од Пиндара. Деметрий Фалерский, прибывший из Афин, говорил о значении Александра Великого для эллинского и восточного мира. Едва завидев вдали шествие, все устремились присоединиться к нему.

Вскоре многотысячная процессия спустилась по монументальной лестнице к стадиуму, где через некоторое время собралось более сорока тысяч зрителей.

– Какой великолепный стадиум!

– Не уступает стадиуму в самой Олимпии!

– И эти первые игры устраиваются Птолемеем в честь Александра!

– Птолемей и сам великий правитель и полководец! – раздавались довольные возгласы со всех сторон.

Хор детей в белоснежных туниках, с венками из ярких цветов на головах запел величественный гимн, восхваляющий Александра Великого.

Затем звуки труб возвестили о начале игр.

На арене появился глашатый и громко объявил.

– Пусть явятся участники в беге!..

Наибольший восторг у многотысячной толпы вызвал бег с оружием, особенно любимый великим царем.

Бегуны в полном вооружении со щитом, в шлеме, с копьем и в наколенниках дважды пробежали по всему стадиуму.

– Молодцы! Когда-то Александр так тренировал и нас! – вспомнил Птолемей.

– А я и сейчас ежедневно совершаю такие пробежки! – не без гордости промолвил Селевк.

На небольшую насыпь поднялись прыгуны. Чтобы увеличить легкость и дальность прыжка, выбросили вперед руки с гирями, благодаря чему двоим удалось преодолеть расстояние свыше двадцати локтей.

Гул одобрения пронесся над стадиумом.

Все выступления атлетов сопровождались музыкой, исполняемой на флейтах.

Захватывающими оказались и скачки на верховых лошадях. Прежде чем достигнуть цели, всадник соскакивал на землю и бежал за лошадью, не выпуская поводьев из рук.

– На играх правят Судьба и Удача! – ликовал Птолемей, так как первым пришел именно тот всадник, которого он назвал.

– Как и на войне! – добавил Селевк.

После окончания игр началось торжественное шествие. Победители, одетые в яркие одежды, с венками на головах и пальмовыми ветвями в руках под звуки флейт и гимнов, под рукоплескания зрителей прошли по стадиуму.

Птолемей подумал, что боги, которые с небес, разумеется, с интересом наблюдали за происходящим, должны были остаться довольны открывшимся у них перед глазами зрелищем.

Поздним вечером на площадях города для всех жителей Александрии был устроен грандиозный пир.

Пир для гостей состоялся и во дворце Птолемея. На пиру царила Агнесса.

Все, кроме Эвридики, которую душила ненависть, наслаждались божественным пением афинянки, её красотой.

Птолемей все свое внимание употребил на то, чтобы, наоборот, стараться не смотреть в сторону Агнессы. Он мысленно приказал себе: как бы велико ни было искушение любоваться вдохновенным и свежим, как весенний день, лицом девушки, так похожей на Таиду, но он, хотя бы один из всех, должен глядеть совсем в другую сторону. Но Птолемей тут же понял, что нужно суметь найти в себе поистине неземные силы, чтобы справиться с такой задачей.

Холодный, жесткий взгляд Эвридики, следившей за каждым движением афинянки, не на шутку встревожил Птолемея.

Сон Антигона. Предсказатель. Разговор Антигона с сыном. Страстный коллекционер. Союзники готовятся к войне с Антигоном.

Глубокая тишина царила ранним предрассветным утром в громадном царском дворце в Вавилоне, построенном Навуходоносором. Тройная линия охраны, – надежные воины, личные телохранители, вельможи оберегали покой Антигона, нового повелителя Азии, изгнавшего из Вавилонии своего недавнего союзника, всеми почитаемого и любимого могущественного сатрапа Селевка.

После внезапного бегства Селевка жизнь во дворце притихла. Беззвучно, как тени, передвигались вельможи разных рангов по мраморным лестницам многочисленных переходов, старались не попадаться на глаза новым обитателям дворца, случайно встретившись с друзьями, осторожно перебрасывались друг о другом едва слышным шепотом незначительными короткими фразами, боясь быть услышанными.

В роскошных покоях, выходивших в небольшой внутренний сад с экзотическими растениями, охраняемый двумя телохранителями, с единственным окном, завешанным занавесью из золотых и серебряных нитей, было совсем темно, хотя небо уже начало заметно светлеть.

В эту ночь Антигон долго ворочался на своем роскошном ложе, долго не мог заснуть, задремал только под утро и увидел сон.