– Я обещал тебе удовольствия, превосходящие все, существующее в вашем искусственном мире белых людей, – сказала тварь голосом Джейн. – И получил это. И не мешай мне, пожалуйста, когда я привыкаю к ощущениям от нового вьючного.

Крохотная Джейн почувствовала приступ гнева и негодования, но ее быстро обуздали. Она ощущала где-то в глубине сознания страх и унижение, но это было так далеко, будто происходило с кем-то другим. Ее тело наполняло абсолютное удовольствие, все более мощными волнами, и это было единственно реальным из всего, с ней происходящего.

– Почему нет? – едва не плача, спросил Хирам. – Разве я не был хорош для тебя? Разве я не давал тебе все и всех, кого бы ты ни попросил? Я даже отдал тебе ее. Я хотел ее только для себя, но не смог перечить тебе.

Устами Джейн тварь засмеялась. Джейн снова пронзил гнев, который снова превратился в удовольствие еще быстрее, чем до того.

– У тебя любовь с этим маленьким белым цветочком?

Хирам на мгновение опустил взгляд и что-то пробормотал. Она не расслышала. Возможно, это было слово «да». Для настоящей части ее это слово было очень важно, но растущее удовольствие перекрыло все остальное. По сравнению с ним все казалось несущественным.

– Ах, но ты ведь любишь меня, и сильнее. Так ведь.

Хирам поднял голову.

– Да, – бесцветным голосом сказал он.

Джейн почувствовала, как тварь двинула ее рукой, чтобы жестом превосходства покровительственно коснуться головы Хирама, и каждое движение окатывало ее новыми волнами удовольствия.

Она не думала, что такие простые движения могут наполнить ее абсолютным экстазом. Другого названия этому не было. Экстаз.

– И я тебя люблю, конечно же.

Создание ощупывало ее ум в поисках чувств, направленных на Хирама. Она почувствовала еле различимое желание отбросить его, изгнать его, как он только смеет… но удовольствие… Нет. Он может взять все, что пожелает, все, что угодно, лишь бы и дальше испытывать это.

– Как я не могу любить такие вкусы и аппетиты, такую способность наслаждаться жизнью?

Создание прикоснулось глубже, и Джейн показалось, что она звенит, будто колокол, вибрирует в ритме небес.

– Я просто… привязан к тебе. Я жить не могу без тебя.

Она встала на колени и коснулась его лица. У Хирама был такой вид, будто он готов закричать.

– Так тяжело слышать эти слова, исходящие из этого рта?

Создание наполнило ее ум пониманием этого, ей хотелось ощутить горечь, но сами химические реакции в клетках мозга будто взрывали ее волной удовольствия. Как можно чувствовать подобное, и не умереть, подумала она. Возможно, она умирает. Если так, и хорошо, она умрет, если от этого будет так же хорошо. Что угодно, пообещала она твари, умоляя ее, чтобы она нравилась, чтобы ее любили.

Что угодно. Всегда. Она лишь мысленно произнесла то, что и так знала, ведь такая высшая форма жизни вряд ли беспокоится о ее мольбах, но она все равно предложила это. Полученное заслуживало такого.

– Мы всегда должны делать то, что в наших интересах, – сказала Хираму тварь ее ртом, и Джейн почувствовала, что подергивается, будто довольный щенок, поскольку ее наградили, сказав все ее собственными словами.

– Хирам, собственный мой. Это новый вьючный, в котором все еще только предстоит открыть. Все.

Да, все, все, что угодно, пролепетала она. Когда угодно. Всегда.

– Для меня это будет новое удовольствие, удовольствие открывать, удовлетворение от того, что я наконец получаю.

Тварь улыбнулась ее лицом, так, будто ее наполнил солнечный свет.

– Позови к нам Эзили.

Хирам пошел к двери. Джейн забралась на кровать, наслаждаясь каждым движением и всеми вместе сразу. Как она раньше не понимала, насколько хорошее у нее тело, на какие ощущения оно способно? Что ж, больше она не станет терять времени. Мир полон удовольствий.

– А, так я и думала.

Обернувшись на голос Эзили, Джейн рассмеялась.

– Эзили ле Руж, собственная моя. Погляди, какое у нас неожиданное удовольствие.

Джейн встала, наслаждаясь ощущением, и провела руками по бедрам.

Эзили подошла и оглядела ее с ног до головы.

– Значит, тебе это доставит удовольствие?

Она смотрела на лицо Эзили, и ей казалось, что это самое потрясающее, что она видела в жизни. Как она могла даже помыслить, что у Эзили злые глаза?

Краснота этих глаз была восхитительна, и смотреть тоже было удовольствием, а смотреть на Эзили было еще большим удовольствием, поскольку так она доставляла ему столько удовольствия. Ей оставалось лишь любить Эзили, безнадежно, раз Эзили так радовала Хозяина, а радость Хозяина означала еще больший экстаз для нее самой.

– Очень большое.

Рука Джейн двинулась к Эзили, и она замешкалась, вздрогнув. У нее поплыло перед глазами. Стой, что ты делаешь! Нет, нет, СТОЙ!

И тут удовольствие вернулось, смешиваясь с предвкушением еще большего, и ее рука скользнула по груди Эзили. Эзили быстро опустила платье.

Джейн с улыбкой поглядела на Хирама.

– Это, могу поручиться, то, что ты не думал увидеть никогда.

Влага сконденсировалась в воздухе и окутала ее и Эзили легким туманом, обеих по отдельности. Она наклонила голову к груди Эзили. Влажная плоть была мягкой, но плотной и очень теплой. Хирам издал какой-то звук. Она едва уловила его, подметив, что слышать тоже доставляет удовольствие.

Абсолютное удовольствие, поняла она, может довести до потери сознания. По крайней мере, ее. Иногда ей казалось, что она вот-вот выключится. Она ощутила изгиб губ на лице Эзили. Глядела на нее. Удовольствие пульсировало, нарастая, захлестывало ее.

Потом она поняла, что глядит в глаза Хираму, а Эзили стоит перед ней на коленях. Она почувствовала практически психическое единение с ним. Он жаждал ее, жаждал Эзили, их обеих, но еще больше – того, кто сидел у нее на спине. Сейчас он выглядел немного обалдевшим и потерянным. Ему было известно это удовольствие, не просто удовольствие от тела Эзили, но от прикосновения Хозяина, экстаз его поцелуя. Поцелуя. Рот Эзили, как ни опытен он был, не мог сравниться с ощущением настоящего поцелуя.

Она небрежно оттолкнула Эзили и полностью отдалась твари, выполняя ее беззвучные приказы, наслаждаясь тем, что они с ней делают, сами по себе.

Через некоторое время она осознала, что лениво лежит на кровати, в полубессознательном состоянии, все еще пылая от удовольствия. Она чувствовала покрывала, касающиеся кожи, влагу меж бедер, воду, медленно ласкающую ее тело, бормотание Хирама и Эзили, разговаривающих. Это должно было бы быть неудобно, с Хозяином на спине (Ти Малисом, подсказало ей сознание, и она приняла это имя в память), но ощущалось совершенно естественным, будто это было то, что находилось там всегда и лишь на время исчезло. Она с сожалением вздохнула. Как она прожила всю жизнь, не чувствуя на плечах этой приятной тяжести, этого сладостного давления на шее? Она была настолько несовершенна, жалкая, неполная. Теперь она ощущала полноту, более чем полноту. Возможно, чувствовала себя более, чем человеком.