Представить, чтобы произошло, избери японское командование нерешительный и половинчатый план решения проблемы Северных территорий без выхода за пределы этих территорий (представим на секунду, что подобное решение японского командования, противоречащее всем национальным традициям, могло быть и вправду принято), можно, анализируя события, которые случились в Текущей Реальности.

К вечеру 2-го сентября оперативное соединение "Петропавловск" прекратило свое существование. Оперативная группа прикрытия побережья была уничтожена полностью. Из группы "Курильские острова" ни один из кораблей не выходил на связь, а японские сводки говорили об уничтожении в ходе освобождения Северных территорий четырех русских корветов. Маневренная группа была разгромлена в базе. Все ее корабли получили более или менее серьезные повреждения и, с точки зрения логики мирною времени, не могли выйти в море. Тем не менее, в горящем порту, в окрестностях которого продолжаются бои, ведется лихорадочная работа, нацеленная на то, чтобы к утру из четырех разрушенных кораблей собрать один более или менее целый.

Выше указывалось, что "Бурный" "отделался легким испугом". По сравнению с другими кораблями, это действительно было так, но и на "Бурном" была смята носовая часть, несколько переборок потеряли герметичность, в корпусе открылась течь. Два отсека получили повреждения от воды, один от огня. Вышла из строя часть бортовой электронной аппаратуры. После сильнейших сотрясений, которые испытал корпус, невозможно было поручиться за надежность и герметичность ракетных установок. Корабль потерял немало специалистов — кого-то в результате воздушных ударов, кого-то в результате уличных боев и действий японских снайперов. Настрой команды был катастрофически низким, в море выходить она не хотела и смысла в этом не видела. Открыто говорили, что "Бурный" собираются просто принести в жертву, ведь не могут же адмиралы допустить, чтобы Флот терял корабли только у своих причалов.

Тем не менее, в 8 часов утра крейсер поднял якорь. В источниках есть несколько версий той речи, с которой командир корабля обратился к своему находящемуся на грани бунта экипажу. Видимо, в резкой перемене настроения команды сыграли роль разные факторы инее последнюю очередь — жестокость тех боев, которые разыгрывались днем и ночью.в Петропавловске и окрестностях.

На «Бурном» обстановки не знали совершенно, как не знали ее в Штабе соединения в Петропавловске и в Штабе флота во Владивостоке. Предполагали, что на Кунашире и Итурупе идут бои (в отношении Кунашира это было уже, скорее, неверно). Говорили, что японцы высадились на юге и на севере Сахалина, что их корабли замечены в Охотском и Курильском морях.

Командир был довольно точно информирован о предполагаемых позициях, на которых должны были развернуться противокорабельные лодки 2-й и 3-й дивизий, но не знал, когда они выйдут на эти позиции. "В наикратчайшие сроки", — говорили "наверху", — это и так было понятно.

Аналитики Тихоокеанского Флота, довольно точно предсказавшие способ и момент начала войны (ошибку на несколько часов в "безопасную сторону" ставить им в вину нельзя, хотя она и привела к катастрофическим последствиям), настаивали на том, что второй и основной целью Японии является Корея и, может быть, Тайвань. Со своей стороны руководство оперативным соединением "Петропавловск", зная состояние, в котором находилась оборона Камчатки после боев 2—3-го сентября, опасалось новой волны наступления на севере Тихого океана и разворачивало свои ударные противокорабельные субмарины против именно такого наступления[5]. В пользу этого предположения говорили данные воздушной разведки: 2-е и 3-е авианосные соединения после Петропавловской и Южно-Сахалинской операции вернулись в порты Хоккайдо, то есть оставались на севере Японии. Это, конечно, ничего не доказывало: в логике аналитического отдела все действия японцев в проливе Лаперуза, Охотском и Курильском морях, в районе Камчатки были отвлекающей операцией, обеспечивающей внезапность нападения на Корею, — но принять какие-то меры предосторожности командование было обязано.)

Наконец, существенное влияние на морское планирование могли оказать события на суше. Первые два дня японское наступление развивалось совершенно беспрепятственно и на юге, и на севере. Японцы легко овладели Южно-Сахалинском, в их руки попал международный аэропорт, поле которого было в исправном состоянии. Остатки российских частей попытались остановить продвижение противника на наспех подготовленной позиции в самом узком месте полуострова Крильон (к северу от Томари), но японцы непрерывной ночной атакой подавили сопротивление: к утру линия окопов, протянувшаяся от Татарского пролива до Курильского моря, была завалена раненными и умирающими, а японские части с хода захватили Красногорск и устремились на север — к Углегорску и Поронайску. К вечеру они столкнулись с самостийными "Поронайской армией" и "Фронтом освобождения Сахалина". Части эти, созданные местной администрацией из ОМОНа, милиции, откуда-то взявшихся кадровых батальонов, народного ополчения, включающего охранные конторы, любителей пейнтбола и страйкбола, а также местных ролевиков, дрались весело и отчаянно, безнадежности своего положения не понимали и японский авангард на какое-то время остановили. Ближе к утру впервые появились русские самолеты, спешно переброшенные ночью на аэродром Смирных, и японцы поняли, что речь идет уже не о преследовании, а о новом сражении. Такая возможность учитывалась в предвоенном планировании и даже считалась весьма реальной. В соответствии с заключенными ранее соглашениями командующий японскими войсками на Южном Сахалине обратился за содействием к Флоту.

Третье авианосное соединение в любом случае предполагало нанести ранним утром 5-го сентября удар по острову Сахалин — это входило в план вторжения в Корею, как и развертывание 2-го оперативного соединения, якобы, против Владивостока. Теперь эта демонстративная атака приобретала ясный тактический смысл: десант непосредственна в Поронайске плюс огневая поддержка с вертолетов в совокупности с полномасштабной атакой на линию обороны к югу и западу от города позволили бы японцам сокрушить последний русский бастион перед Александровском-Сахалинским и снова выйти на оперативный простор.

Русское' импровизированное командование в Поронайске учитывало возможную угрозу с моря и было полно решимости ей противостоять. Для этого оно мобилизовало весь местный рыболовный флот. Для оснащения этих "боевых кораблей "были использованы старые пулеметы, хранившиеся на военных складах, и "стингеры ", купленные в Южной Корее за наличные доллары, предоставленные местными олигархами. "Стингеры" привезли из Сеула гражданским рейсом в Хабаровск, оттуда на Ан-26 подбросили до Смирных.

Командир "Бурного" обо всем этом, разумеется, понятия не имел, но, сообразуясь с нечеткими указаниями начальства, занял к середине ночи с 4-го на 5-го сентября выжидательную позицию к востоку от Поронайска.