Это сразу поставило ребят с разведчика перед непростым выбором. То ли по-прежнему следовать за транспортом, чтобы установить, где он базируется, где загружается, кому, в конце концов, принадлежит, хотя этот последний вопрос особых сомнений не вызывал, но все же нужно было установить это точно. С другой же, очень хотелось понять – и не только хотелось, но и нужно было понять: что же такое здесь происходит? Что это они тут сбрасывают и рассеивают? Как, собственно, осуществляется процесс оживления? Вопрос явно выходил за пределы компетенции командира корабля, поэтому они вышли на связь с нами и потребовали указаний. Пока шел обмен мнениями, стало ясно, что корабль в Просторе успел уйти уже так далеко, что отыскать его, не зная даже направления, в котором он мог скрыться, вряд ли удастся. Надо было брать то, что лежало ближе, – то есть планету. И мы дали им команду – сесть и попробовать разобраться, что и как. Они эту команду выполнили.

Как и обычно, на борту разведчика, кроме штатного экипажа, находилась группа быстрого реагирования, или спецдесантники. Такой порядок, надеюсь, вы помните, возник после событий на Кантро с полсотни лет тому назад. Так что посадка на безлюдную, безжизненную планету ни с каким риском вроде бы не была связана. Тем не менее высадка осуществлялась со всеми мерами предосторожности. Сели благополучно, постаравшись оказаться поближе к орошенным, если можно так сказать, местам – то есть обрызганным этой зеленью участкам поверхности. Конечно, хорошо было бы, если бы на борту разведчика оказалась хоть парочка ученых-химиков или, еще лучше, биохимиков; однако такая потребность заранее не предусматривалась, а на нет, как говорится, и суда нет. Так что брать пробы пришлось десантникам.

Это у них в общем получилось не так уж и плохо – особенно с пробами атмосферы и грунта; с зеленью оказалось сложнее, но это мы поняли только потом, уже на Теллусе. Однако, кроме этого, ребятам удалось установить и еще кое-что, не менее любопытное: несомненные следы пребывания на планете людей – и не когда-нибудь, а буквально только что. Все мы знаем, что человек всегда оставляет там, где он побывал, следы своего присутствия – пусть и не всегда заметные невооруженным глазом. В общем-то это казалось естественным: перед тем, как начинать обработку планеты, надо же было ее как следует обнюхать, а не только понаблюдать за нею с орбиты. Но если люди там были, то куда они могли деваться, ведь наблюдавшийся транспорт даже не садился и никаких средств доставки на борт не принимал? Разведчикам, естественно, пришло в голову, что было бы вовсе не худо обзавестись «языком», который смог бы изложить ясно и понятно то, о чем в другом случае оставалось бы только догадываться. Тогда они пустили в ход все имевшиеся на борту и в снаряжении десантников средства поиска, включая, кроме классического следопытства, поиски по инфракрасному излучению, запаху, отпечаткам индивидуальных полей на грунте и тэ пэ. И вот тут-то они совершили настоящее открытие. К сожалению, несколько позже, чем хотелось бы.

Открытие заключалось в том, что люди на планете действительно оказались, причем больше, чем хотелось бы. Примерно вчетверо больше, чем прилетевших, во всяком случае такой вывод мы сделали потом, уже постфактум. И это были не какие-то абстрактные люди, живые, так сказать, души, но такие же военные профессионалы, как наши, и вооруженные не хуже, а, я бы сказал, даже лучше – потому что и задача у них была, как мы поняли, не такой, как у наших: не разведка, а оборона против любого возможного противника, и вооружение их не ограничивалось тем, что по старой памяти и у нас называется стрелковым. Мы потом удивлялись – почему они не расстреляли наш разведчик еще до его посадки; точно мы и до сих пор этого не знаем, но предполагаем, что на то были две причины: первая – им тоже хотелось заполучить «языка», чтобы выяснить, кто их отслеживает и что успел уже разнюхать; вторая – возможно, химические и физические процессы на поверхности и в атмосфере, неизбежные при использовании современных средств ведения огня, могли отрицательно повлиять на ход начатого процесса оживления, который этот гарнизон, собственно, тут и охранял. На этой планете они успели уже как-то обустроиться и сидели тихо и скрытно, пока наши не зашли достаточно далеко – и вдруг поняли, что попали в засаду и находятся под прицелами. Им предложили сложить оружие, не доводя дело до крайности. Решать пришлось на месте и мгновенно. Окружена была вся наша группа, все четырнадцать, на борту разведчика оставался только экипаж – три человека, включая и капитана, которому тоже надо было принимать решение в секунды, поскольку десантники все время находились под визуальным контролем корабля.

– Не хотел бы я оказаться на месте любого из них, – невольно поежился я.

– Да и никто не захотел бы. Но, к счастью, командир корабля принадлежал к молодому поколению и воспитан был на современных принципах, а именно: в критической ситуации не уповать на героизм и самопожертвование, но трезво оценивать обстановку и принимать решения, исходя из правила максимального сохранения жизни людей – прежде всего своих, разумеется. Десантники могли вступить в бой, но рассчитывать на победу было не то чтобы трудно, но просто невозможно. Смыслом такого действия могло быть только одно: предотвращение захвата кораблем уже собранной информации, в которой крайне нуждался Теллус. Увы, ее нельзя было бы переправить к нам по связи: взятые пробы в частности.

– Почему бы им не воспользоваться ВВ-транспортировкой? – не понял я.

– Кто сказал, что они не воспользовались? Все полученные реалии разделили на две части, и одну действительно отправили; однако произошло то, чего и опасались: этот зеленый состав при пересылке был, естественно, разложен на составляющие, а вот собрать его заново эта техника не смогла, и мы получили по ВВ бурду, лишенную всякого смысла: все нужные элементы присутствовали, однако мы не располагали ни одной уцелевшей молекулой, и структура продукта тогда осталась для нас белым пятном, поэтому решение капитана оказалось единственно правильным. Мгновенно осознав, что возникла опасность потерять не только группу, но и сам корабль, капитан пошел на аварийный взлет. Освободить группу он не мог. Одним лишь огнем с высоты тут ничего нельзя было бы добиться, разве что перебить своих и чужих, а кроме того, капитан не имел права в такой обстановке открывать огонь первым: как-никак они находились не на своей территории и их пока никто еще не атаковал.

– Постой, постой. А если бы они запросили помощь по ВВ – еще хотя бы группу десантников?..

– Ты ведь знаешь мощность ВВ-установок на разведчиках: полтора десятка человек пришлось бы переправлять, самое малое, полчаса, а за это время тут все успело бы закончиться. Так что капитан правильно использовал очень немногие секунды, еще оставшиеся в его распоряжении. Пока силы противника были замкнуты на нейтрализацию нашей группы, разведчик взлетел – и поминай как звали. Вроде бы по нему даже открыли огонь, когда корабль был на выходе из атмосферы, но тут он был уже в своей стихии, и пара поспешных, плохо настроенных импульсов почти никакого вреда ему не нанесла.

– А группа капитулировала, – констатировал я, стараясь сохранять спокойствие. Хотя уже понял, что на месте того командира сделал бы то же самое.