Что еще?.. Кажется, я ранена. Тяжело ранена. Так, во всяком случае, я думаю. В затуманенный мозг медленно просачивается воспоминание: я кого-то отталкиваю, отбиваюсь, кричу. Кто-то хватает меня, прижимает к земле. На меня напали – сейчас я это понимаю. Напали, повалили, скрутили… Теперь я во что-то завернута – в штору? одеяло? ковер? – и меня куда-то везут. Я чувствую, как меня подбрасывает на ухабах, ощущаю мелкую дрожь поверхности под собой. Это похоже на работу мотора. Я в машине? Да, меня куда-то везут в легковом автомобиле. Я лежу на заднем сиденье. С переднего сиденья доносятся голоса, интонации напряженные, резкие… Кто-то спорит, настаивает, сердится… Сквозь голоса пробивается негромкая музыка – в машине работает радио. Куда меня везут?

Потом я начинаю различать слова:

– Бросить в укромном месте… Сама виновата… Весь вечер напрашивалась… Он не виноват…

Мой разум снова соскальзывает в темноту. Но я не поддаюсь. Я прислушиваюсь к голосам и наконец узнаю. Дейзи. Это Дейзи Уэнтворт и ее приятельница, чьего имени я не помню. Она спорит с Дейзи, которая, похоже, сидит за рулем:

– Ее нельзя просто бросить где попало. Температура упала… Ночью обещали снег. Она может замерзнуть насмерть.

– Эта тварь сама виновата. Весь вечер она на него вешалась…

– Ты же видела – ей что-то подмешали в вино… Он подмешал!..

– Заткнись. Просто заткнись, ладно?.. Я подумаю. Слушай, может, бросим ее на пороге ее дома? Родители ее найдут. Вряд ли она что-то вспомнит, а если вспомнит – будем говорить, что она лжет. Каждое ее слово – ложь, запомнила?..

Тишина. Долгая тишина, которую нарушает только негромкая музыка, льющаяся из автомагнитолы. Машина поворачивает, и я слышу, как покрышки скрипят на снегу. Теперь я знаю, где мы. Рядом с моим домом.

– Пойми, если все откроется, Джона и других парней выгонят из команды. У тренеров тоже будут неприятности – они должны были следить за нами… Их даже могут посадить. Не тренеров, а Джона с ребятами, а это конец всему. Никаких соревнований, никакой карьеры… Эта сучка их уничтожит. Ты этого хочешь?

– То, что они сделали…

– Парни дичают, когда сбиваются в стаю. Они совершают вещи, которых никогда бы не сделали поодиночке. Кроме того, они напились. И обкурились. Гормоны, самомнение плюс стадное чувство… На самом деле они не такие. Я уверена, такое никогда не повторится, но в этот раз… Короче, он попросил меня помочь. Увезти ее с базы.

– Он использует тебя, Дейзи.

– Он меня любит. А я люблю его. И я не позволю этой суке похоронить мои шансы… Джон обещал, что женится на мне. Его и мои родители знают, и они… не против. Нас обоих ждет блестящее будущее, и я не допущу, чтобы эта жирная дура, дочь иммигрантов, испортила наше с Джоном будущее. Ради него мы оба потратили немало сил.

Я по-прежнему балансирую на грани забытья. Меня выволакивают из машины и тащат вниз по ступенькам к двери нашей полуподвальной квартирки. Я завернута в старое одеяло, от которого воняет псиной.

– Какая она тяжелая! – говорит женский голос.

– Просто жирная. Давай тащи…

Бам-бам-бам!

Боль вспыхивает во всем теле. Я открываю рот, чтобы закричать, но по-прежнему не могу издать ни звука.

Еще один удар.

Меня швыряют вниз, и я ударяюсь головой о дверь нашей квартиры.

– Идем отсюда, – шепчет Дейзи. – Быстро!

– Нельзя оставлять ее здесь. Она может замерзнуть.

– В окнах свет. Нас услышали! Скорее, бежим!

После этого я наконец теряю сознание. Следующее, что я помню, это голос матери. Она сидит на кровати рядом со мной и держит меня за руку. Потом я узнала, что пролежала без сознания почти двенадцать часов…

Так что, дорогой Дневник, Дейзи тоже была передо мной в долгу.

* * *

Мэл откинулась на спинку кресла и пригладила рукой волосы.

– Нужно показать дневник Кит прокурору, – сказала она Бенуа. – Если все это правда, то старания Дейзи Риттенберг и ее матери помешать расследованию выглядят весьма неприглядно. Да и сама Дейзи, оказывается, довольно активно пыталась замести следы. Думаю, Селим или еще кто-то из числа подозреваемых смогут назвать нам имя подруги, которая была с ней в машине. Нужно найти эту «приятельницу» Дейзи.

– Если она заговорит, Дейзи конец. Другой вопрос, готова ли она заговорить? И назовут ли ее остальные?..

– Мы ее вычислим так или иначе. А она обязательно заговорит, если поймет, что это может спасти ее шкуру… – Мэл собиралась сказать Бенуа что-то еще, когда дверь распахнулась и в зал вошла Лула. За ней шел Арнав, он нес большой торт с воткнутыми в него горящими свечами. Следом за ними появился Гевин, который прижимал к груди бутылку игристого и несколько фужеров. Шествие замыкал Джек с охапкой воздушных шаров.

– Не сердись, – со смехом сказал Бенуа, увидев выражение лица Мэл. – Я не смог их отговорить.

– Приятной пенсии, босс! – громко воскликнула Лула, ставя роскошный торт перед Мэл. – Мы знали – нам вряд ли удастся уговорить вас надраться с нами сегодня вечером, поэтому решили, что праздник должен прийти к вам сам. – Поколебавшись, она добавила: – А что останется – заберете домой, угостите Питера. Для нас торт все равно слишком большой.

Мэл почувствовала, как ее захлестывают эмоции.

– Черт бы вас побрал! – воскликнула она, глядя на своих подчиненных. – Как же мне будет не хватать вас всех!

– Я слышала, вы собираетесь консультировать новое независимое подразделение по расследованию «висяков», которое собирает помощник ректора Школы криминологии, – сказала Лула. – Не спрашивайте, откуда я это знаю, – птичка на хвосте принесла. Говорят, университет получит солидный грант. В общем, я уверена, босс, – мы еще о вас услышим.

– И все-таки откуда ты это узнала? – спросила Мэл, смеясь. – Предложение поступило только сегодня утром, и я еще ничего не решила. Неужели никто здесь не в состоянии хранить тайну?

– Вы забыли, босс… – вмешался Бенуа. – Наша работа – раскрывать тайны, так что… А теперь задуйте поскорее свечи, иначе нам придется жевать шоколад пополам с парафином!

Мэл набрала в грудь побольше воздуха и дунула. Погасли все свечи за исключением одной, которая затрепетала, плюясь расплавленным воском. Она хотела задуть и ее, но передумала. Есть огонь, который никогда не гаснет, подумала Мэл. Лу права: она вернется.