― Он все равно знает. Я начинаю понимать, что Штофиск нёс службу не на своём месте.

― Подобно волшебному перу майора, я его не отдам, ― заявил я, глядя на Серафину.

― Могу себе представить, ― заметил Орикес, опуская взгляд на свои записи, затем собрал их вместе. ― Я уже упоминал, что ожидается король Кеслер из Рангора. Сегодня я получил сообщение, что в Рангоре были замечены вражеские войска. И ходя слухи о чёрных кораблях, курсирующих у Янаса.

Я давно опасался чего-то подобного, но теперь услышать подтверждение, было для меня ударом.

― А что насчёт войск Рангора? ― спросил я. ― Они смогут дать отпор, или дело дойдёт до осады?

― Ни то, ни другое, ― серьёзно ответил Орикес. ― Это ещё не подтверждено, но, похоже, что легион императора-некроманта беспрепятственно проходит по территории Рангора и платит крестьянам золотом за пропитание. Сообщений о боевых действиях нет. Если это правда, этот легион движется на запад.

― В сторону Алдана? ― спросила Серафина. Орикс кивнул.

― Как он смог пройти через Остмарк незамеченным? ― спросил я.

Он посмотрел на меня.

― Хороший вопрос, не так ли? ― мрачно сказал он. ― Трудно представить, что разведчики маршала могли пропустить десять тысяч солдат.

― И ни король Кеслер, ни этот маршал…

― Маршал Хергримм, ― добавил Орикес.

―… не сообщили об этом легионе?

― Именно так. ― Он мрачно кивнул. ― Это не предвещает ничего хорошего для королевского совета, верно?

― Тогда нам следует ускорить приготовления, ― заметил я, и он кивнул.

― Какие приготовления? ― спросила Серафина.

― Аскирский договор определяет, как использовать легионы, и ограничивает их до тысячи человек, ― объяснил я. ― Но если альянс распадётся, то и договор перестанет действовать. И я хочу подготовить нас к этому.

― До королевского совета ничего не изменится, но если произойдёт то, чего мы опасаемся, то мы, по крайней мере, уже составили план действий. Комендант тоже считает, что это необходимо, и я неохотно соглашусь с ним.

― Вот откуда твой интерес к старому снаряжению и старым документам, ― заметила Серафина.

Я кивнул.

― Прежде всего, нам нужны тяжёлая и лёгкая кавалерии, лучники, разведчики и минёры. То, как сейчас устроены легионы, они не пригодны для войны, которая нас ждёт. Я хочу быть готовым к худшему.

― И что это могло бы быть? ― спросила Серафина. ― Как думаешь, что может случиться?

― Мы готовимся к тому, что другие королевства выступят против Аскира и что будет осаждён сам Аскир.

― Мы надеемся, что Алдан не падёт, и что Бессарин и Фарленды также встанут на нашу сторону, но, если Белое Пламя преуспеет, это легко может случиться, ― добавил полковник.

― Боги! ― воскликнула Серафина. ― Вы действительно думаете, что всё так плохо?

― Мы всё ещё можем надеяться, что до этого не дойдёт, ― ответил я.

― Да, ― согласился штаб-полковник. ― Это подводит меня к последнему пункту. Вы хотели посмотреть, где заседает королевский совет. Сейчас я могу вам показать.

Двое Быков открыли перед нами тяжёлую дверь, и мы вошли в зал, где решалась судьба известного нам мира. Я представлял его себе иначе.

― Я думал, он будет больше, ― заметил я, медленно оглядываясь по сторонам.

― Так думают многие, особенно если видели палату гильдии в Аскире.

Зал был около двадцати шагов в диаметре. Единственным входом была украшенная золотом дверь с драконом Старой империи, через которую мы вошли. Напротив неё стоял трон, массивное кресло из потемневшего от старости дуба, обтянутое кожей, с широкими подлокотниками и без каких-либо других украшений. По дереву вился золотой дракон, но по сравнению с другими тронами он казался почти скромным.

Как и говорил штаб-полковник, в зале было тринадцать лож, равное количество слева и справа от входа, последняя находилась за троном. Они тоже оказались не такими просторными, как я думал: в каждой ложе стояло тяжелое кресло и шесть стульев. Зал был высотой в четыре этажа, и напротив нас окна выходили во двор цитадели, освящая помещение. Тонкие колонны отделяли ложи друг от друга. Высокий потолок был художественно расписан актом творения богов.

Невольно я взглянул на призрачную фигуру, стоящую чуть поодаль: на Безымянного, который не выглядел особенно довольным, по крайней мене, на этой картине.

Пол зала был покрыт извилистым узором из белого мрамора и чёрного обсидиана, который я уже видел и в других имперских зданиях.

Над открытыми ложами висели флаги имперского города, семи королевств и Иллиана.

По крайней мере, Лиандра добилась этого: пусть у неё пока не было права голоса в совете ― получит она его или нет, будет решаться здесь ― но, когда она предстанет перед королевским советом, это будет на равных.

Я медленно прошёл вглубь комнаты, мои шаги отдавались эхом в тишине.

― Зал является шедевром имперской архитектуры, ― заметил Орикес. ― Голос слышен одинаково громко повсю…

― Я уже бывала здесь раньше, ― промолвила Серафина. ― Наверное, это было в детстве, но я это помню.

Я медленно пошёл дальше, пока не оказался перед троном. Кожа была немного потёртой, но не ломкой или старой.

― На эту комнату наложена сильная магия, ― шёпотом объяснил Орикес. ― Никто толком не знает, какие заклинания соткал здесь император, скорее всего, они предназначены для защиты совета. Во всяком случае, Сова говорит, что, когда входит в этот зал, её это почти ослепляет.

За троном императора я увидел нечто, что прерывало узор пола. Своего рода вмонтированная золотая печать, диаметром около одного шага. Я подошёл ближе и осмотрел её. Это была, несомненно, эльфийская работа, и на ней было изображено дерево жизни эльфов, с лежавшими под ним двумя драконами. В путанице лоз и листьев, кажется, скрывалось что-то ещё, но мои глаза заслезились, когда я попытался разобраться. Может быть, лица?

Я нагнулся и постучал по печати: слой золота был толстым и массивным, тем не менее мне показалось, что под ним есть пустое пространство.

― Что скрывается по ней? ― спросил я у Орикеса, в то время как Серафина тоже разглядывала печать.

― Никто не знает. Император выложил её собственной рукой, когда строился тронный зал. Преобладающее мнение сводится к тому, что её нельзя открыть. Нет никакого заметного механизма. Я знаю только одного человека, который с этим не согласен. Он говорит, что это