Когда на исходе последних сил она оказалась совсем близко, он рванулся к ней и протянул руку. Выбравшись на доски, стуча зубами, Роуз поблагодарила незнакомца, а затем поспешила дальше. Идти стало легче, на той стороне берег был выше. Потом пошли городские кварталы, узкие петляющие переулки, лавки, мастерские ремесленников, приземистые церкви, где горгульи извергали изо ртов стремительные потоки воды. До открытия ворот Темпла оставалось чуть больше получаса, но она отчаянно взмолилась и городские стражники сжалились и пропустили.

На востоке небо окрасилось в тускло-золотистый свет. Дождь стал слабее. По пути к прицепторию Роуз замедлила шаг. Тут уже было недалеко. Ребенок внутри пошевелился, и она остановилась, ухватившись за живот. Затем, отдышавшись, продолжила путь. Сзади послышались неясные крики. Когда они повторились, она расслышала свое имя и обернулась. Вслед за ней бежали четверо: один в черном одеянии и белой ермолке, и трое сзади, в алых с голубым плащах.

На секунду Роуз застыла, прикованная к земле. Конечно, они догадались, где ее искать. Куда еще она могла пойти за помощью? Преследователи продолжали кричать. Передний особенно грубо. Это ее подстегнуло. Роуз побежала что было сил. Прицепторий приближался, но очень медленно. Она в ужасе оглянулась. Ее догоняли. Она различила искаженное яростью лицо Ногаре. Роуз споткнулась о камень, уронила сумку, быстро схватила и побежала дальше. Острая боль в боку стала непереносимой.

Вот и ворота. Двадцать метров. Пятнадцать. Десять. Достигнув их, Роуз начала барабанить обеими руками.

— Впустите! Ради Бога, помогите!

— Схватите ее! — орал Ногаре гвардейцам.

— Помогите!

Калитка открылась, и она повалилась на сильные руки рыцарей. Один, увидев бегущих гвардейцев, захлопнул калитку и задвинул тяжелый засов. Затем повернулся к ней.

— Кто вы? Почему вас преследуют королевские гвардейцы?

— Прошу вас, — проговорила Роуз, задыхаясь. — Мне нужно увидеть Робера де Пари. — Дрожащими руками она расстегнула сумку и вытащила свиток. — Он должен прочитать это.

В ворота забарабанили. Послышался голос Ногаре.

— Откройте именем короля!

Второй рыцарь направился к калитке.

Роуз сжалась.

— Не открывайте! Он меня убьет!

Взгляд рыцаря переместился со свитка в ее руке на вздыбившийся под полами плаща живот. Она в отчаянии прижала руку ко рту, но рыцарь не открыл калитку, а лишь сдвинул доску, закрывающую щель.

— Зачем пожаловали?

Роуз услышала ответ Ногаре.

— Женщина, которой вы только что дали приют, воровка. Она украла то, принадлежит королю.

— У тебя есть доказательства?

— Какие еще доказательства? — возмутился Ногаре. — Ты выдашь ее мне немедленно или пожалеешь о последствиях!

— Тебе надо договариваться с нашим инспектором. Тамплиеры королю не подвластны.

— Ты что, не слышишь меня, черт бы тебя побрал? Она воровка!

Рыцарь бросил на первого министра суровый взгляд.

— Королю Филиппу, видно, понравилось винить людей в чем попало. Отправляйся с миром. — Он задвинул доску и направился к Роуз, не обращая внимания на стук в ворота.

— А теперь скажите, кто вы и что это? — Рыцарь показал на свиток.

Роуз замотала головой.

— Это для мессира Робера.

— Мессир Робер в тюрьме.

Сказав так, рыцарь задумался, затем повернулся к товарищу.

— Оставайся здесь. А я отведу ее в здание старейшин, а потом пришлю людей на случай, если они вздумают дурить.

— Но в здании старейшин никого нет, — предупредил рыцарь, возвышая голос над криками гвардейцев.

Второй рыцарь кивнул:

— Знаю. Но тут ее оставлять нельзя. Скоро проснутся братья к заутрене. — Он жестом предложил Роуз следовать за ним к величественному зданию впереди.

Они почти достигли входа, когда из башни в дальнем конце двора стремительно выбежали трое. Роуз узнала Робера, и в ней проснулась надежда. Но бросив взгляд на человека рядом, она остолбенела.

Увидев во дворе рыцаря, Уилл напрягся, но затем его взгляд остановился на женщине. Она опустилась на колени на мокрую землю и не сводила с него глаз. Ее лицо было бледным, чепец прилип к голове, выбившиеся пряди мокрых волос рассыпались по плечам. Вымокший плащ был весь черный от грязи. Но это была она. Живая. Шепча благодарственную молитву, он сделал несколько шагов к дочери и остановился, глядя на ее раздутый живот. Саймон рванулся вперед и поднял Роуз на ноги.

Робер подошел к рыцарю.

— Брат Лоран, позволь мне уйти.

Рыцарь медленно опустил меч.

— Я не стану тебя останавливать, брат.

Робер улыбнулся и пожал ему руку.

— Спасибо тебе. Я знаю, ты просил Гуго меня освободить.

— Не я один.

Уилл почти не слышал их разговор. Когда он приблизился и протянул руки к дочери, она зарыдала, уронив футляр со свитком.

— Нет. Пожалуйста, не надо. Не прикасайся ко мне. Я тебя предала. Предала.

Ее слова не смутили Уилла. Он заключил дочь в объятия, с пронзительной ясностью вспоминая момент, как она ожила тогда в Акре после пожара.

Робер наклонился поднять футляр.

— Это она принесла тебе, брат, — сказал Лоран. — Ее преследовали королевские гвардейцы. Требовали выдачи. — Он бросил взгляд на главные ворота. Стук там прекратился. — Думаю, они ушли.

Робер вытащил из футляра свиток.

— Прочти вслух, — сказал Уилл, не выпуская дочь из объятий.

— Тут что-то написано сбоку. — Робер вгляделся. — Надлежит распечатать сенешалю города Тройе вечером в четверг, на двенадцатый день октября и не прежде. Ослушавшегося ждет наказание смертью.

Бросив взгляд на Уилла, он сломал печать.

— Совершено мерзостное преступление, о каком невозможно даже помыслить. Преступление ужасное, бесчеловечное. Я, король Филипп IV, выслушал свидетельства честных и добродетельных людей, обвинивших в нем братьев ордена тамплиеров. Как волки, надевшие личины ягнят, так называемые воины Христа грешили против Бога и обманывали христианский мир.

На тайных сборищах братья этого ордена исповедовали ересь и поклонялись идолам. И что более чудовищно, отвергали Христа и плевали на святой крест. Они занимались также колдовством и поклонением дьяволу. Запретив себе связь с женщинами, братья ордена тамплиеров потворствовали в своей среде бесстыдным актам мужеложства. Позорными деяниями рыцари Темпла осквернили землю и отравили воздух.

Посему, с тяжелым сердцем, но твердой рукой, я, король, рукоположенный Богом, повелеваю: тотчас собрать подвластных вам командиров и приказать им арестовать всех рыцарей, сержантов, капелланов и слуг Темпла, расположенного на вашей территории. Сделайте так к рассвету завтра, в пятницу, тринадцатого дня октября, 1307 года от Рождества Христова.