— Думаю, здесь в давние времена строили личную часовню великого магистра, — сказал Уилл. — Возможно, не хватило денег или он отправился на Святую землю. После чего постройку забросили. — Он приблизился к камину, бросил в него несколько поленьев вместе с найденными в шкафу Гуго пергаментами и поднес к ним факел. Сухое дерево быстро воспламенилось. Затем они принялись осматривать комоды.

Там обнаружились белые мантии без красных крестов, маски в виде оленьих голов — символы второго рождения, как объяснил Уилл, — а также десятки романов о Граале, от Кретьена де Труа до совсем Уиллу неизвестных.

Книги и маски быстро сгорели в камине. А мантии они решили сложить в гардеробной прицептория, как будто еще не законченные.

— А вот еще, — сказал Робер, показывая плащ из мерцающих кружочков, похожих на рыбью чешую.

Уилл взял у него плащ, подержал, разглядывая, и швырнул в камин. Ткань мгновенно вспыхнула голубым пламенем.

— «Хроники» Эврара туда же? — спросил Робер.

Уилл отрицательно покачал головой:

— Нет. Положи их в один из сундуков казны.

Бросив в огонь последние свидетельства ереси, друзья постояли, наблюдая, как изо рта маски черепа извергаются языки яростного пламени. Колокол зазвонил к заутрене, и они поспешили на выход.

Темпл, Париж 12 октября 1307 года от Р.Х.

— Ты ничего не забыл, Ренье? — строго вопросил Жак, быстро двигаясь по коридору.

— Нет, мессир, — ответил рыцарь, едва поспевая за великим магистром, который несколько часов назад неожиданно прибыл в прицепторий с приором Нормандии Жоффруа де Шарне, четырьмя оруженосцами и двумя слугами.

— Так кто ему, говоришь, помогал?

— Главный конюх, Саймон Таннер. Он был заодно с человеком, напавшим на меня, а потом освободившим Робера де Пари. Они отбыли примерно месяц назад с двадцатью нашими рыцарями. Я записал имена. Помешать им мы не могли, не решились.

Жак покачал головой:

— Надо было сражаться. Положить жизни, но не отдавать казну.

Ренье виновато опустил голову, где еще виднелась зажившая ссадина от удара о стену караулки.

— А кто добыл корабль? — спросил великий магистр.

— Брат Лоран, мессир.

— И он остался здесь?

— Да, мессир, — пробормотал Ренье.

— Приведи его ко мне, — приказал Жак и распахнул дверь своих покоев.

За ним следом вошел Шарне.

— Только этого нам не хватало, мессир. Мало того что папа затеял дознание из-за вздорных обвинений короля, так здесь наши рыцари, братья, похитили казну прицептория. Причем их было так много. Непостижимо! Должно же быть какое-то объяснение.

— Мы его получим, Жоффруа, — пробормотал Жак, направляясь к столу, с которого только что стерли накопившийся за время его отсутствия толстый слой пыли. Он налил себе в кубок воды из кувшина и тяжело опустился в кресло. Рука, держащая кубок, дрожала, и это ему сильно не нравилось. Совсем недавно подобной слабости он в себе не замечал, а в последние дни такое случалось часто. Конечно, давал знать возраст — ему уже перевалило за шестьдесят, — а возможно, сказывалась усталость. Плавание с Кипра оказалось тяжелым.

Жак прибыл в Пуатье в августе и неожиданно для себя обрадовался возможности отдохнуть в францисканском аббатстве и пообщаться с папой Климентом. Однако ужасные обвинения в ереси сильно его огорчили. Потом появился Гуго де Пейро со старейшинами парижского прицептория, а спустя несколько дней они получили королевское послание. Филипп приглашал великого магистра в Париж для беседы и обещал позволить ему поговорить с Эскеном де Флойраном. Приглашение короля пришлось весьма кстати — ведь папа заболел и не мог проводить дознание. Жак взял с собой только приора Нормандии Шарне, рассчитывая скоро вернуться. Он был уверен, что в беседе в королем все недоразумения быстро разрешатся и чудовищные обвинения будут сняты с ордена. Жак спешил, но все же на несколько дней остановился в прицептории Орлеана отметить праздник святого Михаила Архангела.

Он осушил кубок.

— Я хочу понять, почему мессира Робера де Пари заключили в тюрьму. Он сопровождал меня по странам христианского мира после падения Акры. Инспектор Пейро знает его с детства. У меня в голове не укладывается — Робер, и вдруг совершил нечто такое, что Гуго пришлось его арестовать.

— Может быть, Лоран объяснит нам, мессир.

Жак хмыкнул в ответ и направился к окну. Во дворе в начинающихся сумерках шла обычная жизнь прицептория. Сержант вел на конюшню гнедого коня, двое слуг тащили корзины с овощами, четверо рыцарей шли, оживленно переговариваясь. И этих людей обвиняют в ереси? Сама мысль об этом казалась Жаку нелепой и чудовищной. Воинов Христа, почти двести лет проливавших кровь на Святой земле, называют еретиками?

Невероятно, но все обвинения основывались на свидетельствах лишь одного человека. Король поверил им и даже обнародовал, но Жак надеялся завтра во время аудиенции рассеять все сомнения короля. Ордену и прежде доводилось переживать трудные времена. Выстояли тогда, выстоят и сейчас. Вот двенадцать лет назад папа Бонифаций вознамерился соединить тамплиеров с иоанитами. Ничего, обошлось.

В коридоре послышался шум. Шарне выглянул за дверь. Через несколько секунд в покои великого магистра ввели упирающегося Лорана. Увидев Жака, он вырвался.

— Мессир, я шел с вами поговорить, а они…

— О чем ты хотел поговорить со мной, брат Лоран? — прохрипел Жак. — Повиниться? Воззвать к моей милости?

— Я хотел вас предупредить. Месяц назад здесь появился человек, я не знаю его имени, но он вскоре направился в Пуатье, намереваясь найти вас там. Видно, у него ничего не вышло, раз вы откликнулись на приглашение короля. Вы угодили в ловушку.

— В ловушку? — быстро переспросил Шарне.

Жак не дал Лорану ответить.

— Я хочу знать, что стало с казной. Кто ее взял и куда повез. Говори!

— Казну увезли, мессир, лишь бы она не досталась королю. Дело вот в чем: почти в одно время с тем человеком, который отправился в Пуатье вас предупредить, в прицепторий прибежала женщина, за ней гнались королевские гвардейцы. Они принесла свиток с приказом об аресте всех тамплиеров Франции по обвинению в ереси. Такие свитки разосланы всем сенешалям королевства. Мессир, король повелел начать аресты завтра. Наверное, сейчас сенешали читают его повеление. Брат Ренье сказал, что вы прибыли на аудиенцию с королем. Значит, он намерен арестовать и вас тоже. Именно об этом и хотел предупредить вас тот человек, который освободил Робера де Пари. И мы решили спасти казну. Двадцать рыцарей погрузили ее на корабль и отплыли в Шотландию.

— А если это была всего лишь хитрая уловка, чтобы нас ограбить? — повысил голос приор Нормандии. — Тогда что?