вдруг объявил Ветров, вырастая на пороге, — устроили тут ромашку.

— Ты подслушивал? — возмутилась Люся.

— А ты бы нет? — ехидно уточнил он.

— Я бы точно подслушивала, — весело сообщила им Катька. Она облизала с ложечки мороженое — медленно, чувственно, не сводя с Ветрова манящих влажных глаз.

Он вдруг обнял Люсю, прижав к себе, — то ли закрываясь ею от интереса Катьки, а то ли защищая ее от нападок сестрицы. Поди его разбери.

Люся, не привыкшая к публичным нежностям (после стольких лет с Великим Моржом ей так и хотелось отпрянуть, спрятаться), настолько изумилась, что застыла столбом.

Ветров был теплым, пах привычно хорошо, и в его объятиях оказалось до странности спокойно.

Ну как будто ты не одна теперь стоишь голая на снегу, сопротивляясь порывам ледяного ветра, а с кем-то.

Расчувствовавшись, Люся крепко обвила руками его талию.

Это как трость, сказала она себе, можно на нее опереться, а можно зарядить ею по вражескому лбу.

— Кать, — мягко и вкрадчиво начал Ветров, подвинулся вместе с Люсей и сел на табурет, усадив ее себе на колени. Так он оказался с сестрицей на одном уровне, а не нависал над ней сверху. Люся, опустив глаза, смотрела на их переплетенные пальцы. Господи, как странно и дико! — Кать, дело ведь совсем не в деньгах и не в квартире. Ты затеяла всю эту историю с шантажом, чтобы убедиться, что Люся не поступится своими принципами и ради меня тоже, как не поступилась ради тебя. Просто тебя до сих пор разъедает обида.

— Плевала я, — тут же возразила Катька, отодвинула от себя мороженое и скрестила руки на груди.

— Хорошо, — все так же мягко произнес Ветров. — Допустим, только допустим, гипотетически, я тебе куплю эту пятикомнатную квартиру хоть завтра, запросто.

Люся вскинулась, намереваясь послать его к черту — уж со своей семьей она как-нибудь сама разберется, спасибо, отвалите! — но Ветров погладил ее ладонь большим пальцем, и она решила, что ладно уж. Досмотрит шоу до конца, но потом — сразу к черту.

— Покупай, — согласился Катька немедленно. — Прям завтра и покупай. А когда послезавтра Люся тебя бросит, то не требуй от меня вернуть квартиру обратно.

— И почему же Люся меня бросит?

— Потому что однажды ты накосячишь, — объяснила Катька, и вот оно: действительно обида зазвенела в ее голосе. Люся смотрела на сестрицу во все глаза. — А Люсенька наша не признает чужих косяков. Она же непогрешимая.

Это было несправедливо.

Катька не просто однажды накосячила.

Она творила дичь год за годом, а это уже образ жизни.

Люсе хотелось встряхнуть ее хорошенько и напомнить о мужьях, которым сестра сломала жизнь. О махинациях с медицинскими препаратами. О фотографии на коленях у мэра и оплачиваемом Сергеем Гореловым сексе с его братом Федором.

Ярилки — чертовы куклы, которые безбожно давили на жалость, — были великими мастерами валить с больной головы на здоровую. Почему-то они были уверены, что все их пакости просто обязаны сходить им с рук, а если попадались на горячем, то немедленно прикидывались беззащитными жертвами.

— Кать, — сказал Ветров почти нежно, — ты имеешь право жить как хочешь. А Люся имеет право не вытаскивать тебя из того дерьма, куда ты охотно и добровольно забралась.

— Лицемер, — ответила Катька презрительно. — Если завтра в дерьме окажешься ты, запоешь по-другому. Вообще мне тебя даже жалко. Это очень неприятно, когда тебя полощут на вонючих страницах ее гадкого портала.

Ветров засмеялся.

— Меня там полоскали, — напомнил он, — и не единожды.

— Спорим, ты сейчас думаешь, что теперь-то все изменилось. Теперь ты с ней спишь, а значит, это обеспечит тебе ее поддержку в будущем. А вот с Люсенькой это не работает. Она отвернется от тебя, не моргнув глазом.

— Блин, — не выдержала Люся, — я же не ассенизатор, чтобы раз за разом выгребать после тебя.

— Каждый может оступиться!

— Сколько раз?

— Ну хватит, — Катька вскочила. — Зачем я только приехала! Разговаривать с тобой — все равно что плевать против ветра!

— А ты чего ожидала?

— Сидеть, — вдруг властно велел Ветров, и Катька от неожиданности плюхнулась обратно на стул. Нахмурилась, глаза яростно сверкали. — Мы не договорили, — продолжил он, снова добавив своим интонациям бархата. — Гипотетическая пятикомнатная квартира завтра, информация о том, что ты там нарыла о моем отце, — сейчас.

— Паш, я не позволю тебе покупать моей сестре квартиру и поддаваться на ее тупые манипуляции, — взвилась Люся.

— Прости, дорогая, но это тебя не касается.

Ох, как захотелось вцепиться ему зубами в ухо! Как в первые дни их совместных завтраков.

— Разумеется, меня это касается, — процедила Люся ледяным голосом.

— Деньги у меня. Информация у Катерины. При чем тут ты? Это исключительно наши с твоей сестрой товарно-денежные отношения. Можешь подождать в гостиной, пока мы с ней договоримся.

Еще чего не хватало!

Люся резко отвернулась от него и только тут увидела: пока они препирались, с Катюхой происходило что-то странное.

А именно — губы ее скривились, задрожали, а глаза наполнились слезами.

— Кать, ты чего? — изумилась Люся.

— Оплакивает гипотетическую хату, — злорадно выдвинул свою версию Ветров. — Нет у нее никакой информации.

— А вот и есть, — заупрямилась сестрица и сразу поникла. — Ну так… можно сказать, что и нет. На хатку точно не наберется.

— Вот зараза, — восхитилась Люся.

— Я ведь в положении! Мне вообще нельзя нервничать, — пошла с козырей Катерина и для верности покачнулась.

Ветров посмотрел в окно, потеряв к беседе всякий интерес:

— Видишь, Люсь, как легко я сэкономил тебе кучу денег и избавил от наглого, но очень неумелого шантажиста.

— Люся не бросит нас во вшивой однушке, когда я жду ребенка! — выпалила Катька.

Он опять засмеялся, но как-то противно, насмешливо, зло:

— Кать, не ты ли пять минут назад распылялась, что Люся отвернулась от тебя, потому что она непогрешимая стерва? А теперь оказывается, что отвернулась, но не совсем? Ты либо трусы надень, либо крестик сними, а то это уже нелепо.

— Да пошел ты, — огрызнулась она, покрываясь некрасивыми пятнами.

— С чего ты вообще о моем отце вспомнила?

Сестрица думала долго, потом все-таки решила не