Лайла понимала, что надо бы ускользнуть потихоньку, пока Рай ее не заметил, но ноги сами вынесли ее навстречу принцу. Она осторожно переступила через груду лепестков и битого стекла.

– Что тебе сделала эта ваза? – спросила она, прислонившись плечом к стене.

Рай поднял золотистые глаза с красными кругами.

– Попалась под горячую руку, – пояснил он без тени веселья.

Рай опустил голову и судорожно вздохнул. Лайла заколебалась. Она понимала, что надо бы поклониться, поцеловать ему руку, как-то выразить почтение или хотя бы объяснить, что она делает тут, в личных дворцовых покоях, так близко к тюрьме, – но вместо этого, прищелкнув пальцами, она вытащила на свет небольшой ножик.

– Кого надо убить?

Рай издал сдавленный звук, то ли смех, то ли всхлип, и тяжело опустился на пол.

Лайла присела рядом, потом осторожно подвинулась и привалилась спиной к комоду. Вытянула ноги, и стоптанные сапоги утонули в высоком ворсе ковра.

Через мгновение Рай передвинулся на ковер рядом с ней. Сложил руки на животе, пряча окровавленный рукав. Ему явно не хотелось об этом говорить, и Лайла не стала расспрашивать. Есть более животрепещущие темы.

– Это правда, что твой отец арестовал Келла?

Рай нехотя кивнул.

– Проклятье, – пробормотала она. – Почему?

– Отпустит, когда остынет немного.

– И что потом?

– Понятия не имею, – покачал головой Рай.

Лайла запрокинула голову и поморщилась.

– Это я виноват, – сказал принц, потирая изрезанную руку. – Я попросил его вернуться.

– Ну а я велела уходить, – фыркнула Лайла. – Оба мы хороши. – Она глубоко вздохнула и встала на ноги. – Идем?

– Куда?

– Из-за нас он туда попал, – сказала она, – мы и должны его вытащить.

– Я этого не хотел, – сказал король.

Он достал ключи и отпер камеру, потом вошел и расстегнул на Келле наручники. Келл потер запястья, но с места не сдвинулся. Король вышел из камеры, придвинул табурет и уселся снаружи.

Вид у Максима был усталый. На висках серебрилась седина, такая яркая в свете светильников. Келл скрестил руки на груди и стал ждать, пока монарх встретится с ним взглядом.

– Спасибо, – сказал король.

– За что?

– За то, что не ушел.

– Я же ушел.

– Я имею в виду – отсюда.

– Это тюремная камера, – сухо напомнил Келл.

– Мы оба знаем, что она бы тебя не удержала.

Келл закрыл глаза и услышал, как король откинулся на спинку стула.

– Должен признать, я вышел из себя, – заметил он.

– Вы посадили меня под арест, – пробормотал Келл так тихо, что, будь в камере другие звуки, король бы этого не расслышал. Но в тишине слова раскатились гулким эхом.

– Ты меня ослушался.

– Верно. – Келл с трудом открыл глаза. – Я всю свою жизнь храню преданность этому королевскому дому, этой семье. Я отдал все, отдал самого себя, а со мной обращаются, как… – Его голос задрожал. – Я так больше не могу. Когда вы относились ко мне как к сыну, я хотя бы мог притворяться. Но сейчас… – Он покачал головой. – Королева видит во мне предателя, а вы – узника.

Взгляд короля потемнел.

– Ты сам выстроил эту тюрьму, Келл. Когда связал свою жизнь с жизнью Рая.

– А вы бы хотели, чтобы я бросил его умирать? – огрызнулся Келл. – Я спас ему жизнь. И прежде чем обвинять меня в том, что я подверг его опасности, вспомните, что он и сам неплохо с этим справляется. Ну, сколько можно наказывать одного меня за грехи всей семьи?

– Вы оба своей глупостью подвергли опасности все королевство. Но Рай хотя бы старается загладить свою вину. Доказать, что достоин моего доверия. А ты лишь…

– Я воскресил вашего сына из мертвых! – заорал Келл и вскочил. – И сделал это, зная, что наши жизни будут связаны навсегда. Я понимал, что это значит для меня, кем я стану, понимал, что возвращение его жизни будет означать конец моей собственной, и все-таки я пошел на это, потому что он мой брат, ваш сын и будущий король Арнса! – Келл перевел дыхание. По лицу струились слезы. – Неужели я мог сделать больше?

Теперь стояли оба. Максим схватил его за локоть и притянул к себе. Келл попытался вырваться, но Максим был крепок, как дуб. Его могучая рука легла Келлу на шею.

– Я не могу без конца заглаживать свою вину, – прошептал Келл, уткнувшись в королевское плечо. – Я отдал ему свою жизнь, но не просите меня перестать жить.

– Келл. – Голос короля смягчился. – Прости. Но я не могу тебя отпустить. – У Келла перехватило дыхание. Хватка короля ослабла, и он высвободился. – Это важнее, чем твоя или Рая жизнь. Фаро и Веск…

– Мне плевать на их суеверия!

– И напрасно. Суеверия движут людьми. Наши враги рыщут по всему миру в поисках другого антари. А союзники мечтают заполучить тебя. Вескийцы считают тебя ключом к силе нашего королевства. А Сол-ин-Ар видит в тебе оружие, которое можно обратить против врагов.

– Знали бы они, что я просто пешка, – бросил Келл.

– Такая уж судьба тебе досталась, – сказал Максим. – Рано или поздно кто-нибудь непременно попытается заполучить тебя, и если им не удастся поставить твою силу себе на службу, поверь, они попытаются ее уничтожить. Вескийцы правы, Келл. Если ты умрешь, погибнет и Арнс.

– Я не ключ к этому королевству!

– Ты ключ к моему сыну. К наследнику.

Келла замутило.

– Ну, пожалуйста, – умолял Максим. – Прислушайся к разумным доводам. – Но Келл был по горло сыт доводами и предлогами. – Нам всем приходится идти на жертвы.

– Нет уж, – прорычал Келл. – Хватит с меня жертв. Когда все это закончится и лорды, леди, принцы и принцессы разъедутся по домам, я уйду.

– Я не могу тебя отпустить.

– Вы сами сказали, ваше величество, не в ваших силах меня остановить. – С этими словами Келл повернулся спиной к королю, подхватил свой плащ – и вышел.

В детстве Келл любил стоять, закрыв глаза, в дворцовом саду, прислушиваться – к музыке, к ветру, к реке – и представлять, что он где-то совсем в другом месте.

Там, где нет домов, дворцов, людей.

Вот и теперь он пришел на то же место, среди тех же деревьев – зимних, весенних, летних – и, зажмурившись, прислушался. Ждал, когда нахлынет знакомое чувство покоя. Ждал, и ждал, и…

– Мастер Келл!

Он обернулся и увидел Гастру – тот переминался в нескольких шагах позади. Чего-то не хватало, и Келл не сразу понял, в чем дело. Потом сообразил – на Гастре не было привычного мундира королевской стражи. Келл понял: это из-за него. Еще одна беда для полноты картины.