— .Нет. После того как мы побывали там с герцогом Текским.

— Своевременное напоминание. Мы ведь говорили о нем, но потом как-то ушли в сторону. Вы как раз собирались рассказать о тех днях, что провели вместе.

— Да… действительно. Но теперь я уже и не помню, где остановился.

— В самом начале. Вы встретили герцога в аэропорту, отвезли в отель…

— Нет. Прежде мы ужинали в городе и говорили. У его светлости было очень много вопросов, что совершенно понятно. Кроме того — что тоже объяснимо, — он был сильно взволнован, я бы даже сказал, пребывал в смятении.

— Вопросы касались гибели доктора Брасова?

— В основном — да. Вообще первая наша беседа была довольно сумбурной. Настолько, что сейчас я вряд ли смогу ее воспроизвести. Но говорили мы все больше о докторе Брасове, это точно. И о господаре Владе, разумеется.

— Вы поделились с ним возникшими сомнениями?

— Он сам заговорил об этом.

— Вот как?

— Да. Знаете, теперь, пожалуй, я понимаю ваш вопрос о переписке между ними: герцогом Текским и моим боссом. В ней, очевидно, содержалось что-то такое… Да?

— Ничего определенного. Однако факты были изложены таким образом, что в душу любого здравомыслящего человека закрались бы сомнения. Впрочем, о здравомыслии в подобной ситуации говорить неуместно. Слишком уж фантастические — чтобы не сказать больше — напрашиваются выводы.

— Вы действительно так думаете?

— Разумеется. Надеюсь, и вы станете думать так же, когда окончательно оправитесь от потрясения и начнете рассуждать логически.

— Хочется верить.

— В самом деле хочется? Тогда это непременно случится. Рано или поздно. Но вернемся к покойному герцогу. Его одолевали сомнения. Насколько сильные?

— Отвечу вашими же словами: ничего определенного. Смутные тревоги. Надо сказать, в тот вечер многое было недосказано. Будто и он, и я боялись напрямую произнести страшные слова. Впрочем, почему будто? Так и было — боялись.

— А позже?

— И позже — тоже. Даже на развалинах Поенари.

— Почему — даже?

— Вы уже успели там побывать?

— Пока нет.

— В таком случае, боюсь, вряд ли поймете меня сейчас. Это необъяснимо, но там, на руинах самой таинственной из всех резиденций господаря Влада, большинство людей охватывает странное, довольно сложное чувство. Не страх в классическом понимании. Скорее — трепет. Непонятное волнение. Кто-то чувствует себя дискомфортно. Кто-то, напротив, испытывает душевный подъем, сродни тому, что хорошо знаком людям, посетившим святые места.

— А вы? Что испытываете вы?

— Я? Очень точный вопрос. Знаете, в этом, возможно, все дело… Прежде мы с доктором Брасовым не раз посещали Поенари. И всякий раз меня обуревал почти мистический восторг. Да-да, именно восторг. Но в тот день, когда довелось сопровождать герцога Текского… О! В тот день все было иначе. И это вовсе не было только мое ощущение. Его светлость испытывал едва ли не то же самое. Возможно, его чувство было даже более сильным.

— Что за чувство, Кароль?

— Чувство… Я вряд ли найду слова, чтобы передать его в точности. Но — смотрите-ка! — уже рассвело… Который теперь час?

— Пятнадцать минут восьмого.

— Утро… Я так и не сумел ничего объяснить… А ведь шел именно ради этого. Это так важно для меня. И вообще… может оказать важным для всех… Вы должны понять. Обязательно должны! Послушайте! Поедем в Поенари! Прямо сейчас. Вы — тонкий человек, вы не сможете не почувствовать… И я… быть может, там… с вами… мне станет легче. Я смогу говорить об этом. Поедем!.. Молчите? Значит — нет?

— Отчего же? Неожиданное предложение, но… довольно интересное. И я… Я, пожалуй, его приму. Едем!

— Слава Богу! Клянусь… Я уверен, вы не пожалеете.

— Надеюсь. Однако поездку надо как-то устроить…

— О, не беспокойтесь! Мне не привыкать. Полчаса — не больше. Вы не передумаете?

— Надеюсь, нет.

— Благодарю!

Окрыленный, он умчался куда-то, еще раз пообещав вернуться не позднее чем через полчаса.

И все устроить.

— Авантюра, конечно, — сказала Полина сама себе.

Однако внезапный порыв Кароля Батори передался и ей.

Одеваясь, она поймала себя на том, что спешит, словно боясь оказаться неготовой к моменту его возвращения.

И сочла необходимым еще раз обратиться к себе вслух. Что делала в самых крайних случаях.

— Спокойней, девушка! Можно подумать, впереди у вас первое свидание. На самом-то деле еще неизвестно, что действительно ожидает вас впереди. И потому… Потому не мешает поставить в известность компаньонов. Они, кстати, ведут себя совершенно по-свински. Я сломя голову мчалась сюда из Москвы, а оба джентльмена даже не соизволили поинтересоваться, как у меня дела. И вообще запропастились неведомо куда.

Она позвонила в рецепцию с просьбой соединить ее с апартаментами лорда Джулина.

— Сожалею, мадам. Господин Джулиан так и не возвращался.

— А господин Мур?

— Минуту… Увы, мэм! Его тоже нет.

— Чертовщина!

Полина в сердцах опустила трубку. Но уже через мгновение раздражение прошло. Настроение было по-прежнему приподнятым. Великолепным.

Кароля Батори она встречала во всеоружии и даже с некоторым нетерпением.

— Мы можем ехать?

— Лететь. Я раздобыл вертолет.

— Ничего себе! Это так просто?

— Совсем не просто. Но я же сказал: не привыкать. Экскурсии — мое хобби. И дополнительный заработок. Потому необходимые контакты налажены.

— Это радует.

Через сорок минут они добрались до маленького военного аэродрома на окраине Бухареста и, беспрепятственно миновав неприступный с виду контрольно-пропускной пункт, оказались на летном поле.

Прошло еще несколько минут — и тяжелый, оглушительно ревущий вертолет, медленно набрав высоту, взял курс на Поенари.

Говорить в крохотном салоне было невозможно, к тому же вертолет нещадно трясло и бросало из стороны в сторону.

Полет обещал быть не слишком комфортным.

Однако и это обстоятельство нимало не испортило настроения.

Разглядывая в иллюминатор проплывающие внизу окрестности Бухареста, Полина что-то напевала себе под нос.

Ей было невдомек, что в то же самое время в небе Румынии парит еще одна механическая стрекоза.

Правда, значительно легче, миниатюрнее и удобнее той, что несла теперь их в прозрачной небесной сини.