но наверняка ищут. Тебя так уж точно: и тот, кто приказал тебя поймать, и, думаю, другие личности тоже. Про меня-то понятно: если я ухитрился уйти, то ищи – не ищи, ничего не выйдет, пока сам не решу объявиться.

– И что тогда?

– Да знать бы! Может, и ничего. Скажу, что дракон взбесился, чародеи его не удержали, а я успел сбежать. Еще и неустойку стрясу… А может, кто-нибудь захочет узнать подробности этой истории. Есть, знаешь, умельцы – как начнут расспрашивать, мигом выложишь даже то, о чем давно забыл. И попадаться им в руки мне совершенно не хочется…

Я покачал головой.

– И ведь только все наладилось, дела пошли… и на тебе! Неужели опять уходить придется?

– Опять? Ты уже откуда-то убегал?

– И не один раз, – усмехнулся я. – Сбежать – не проблема, устроиться на новом месте – тоже, но хотелось бы захватить побольше наличности. С ней как-то легче живется. А я ее с собой не ношу, сама понимаешь. Хочешь не хочешь, а к Веговеру наведаться придется. Может, он что полезное расскажет…

– Он первый тебя и выдаст, – заметила Кьярра.

– Не думаю. – Я поднялся и потянулся. – Укладывайся, где хочешь, а я пойду прогуляюсь. Здесь, возле дома, не переживай.

Снаружи было прохладно. Ветер поднялся – кроны сосен тихо гудели в вышине, – но он не нес с собой никакой тревоги и тем более беды, наоборот, успокаивал и шептал на ухо о том, что пока можно ни о чем не беспокоиться. Но только пока. А потом… Видно будет.

Я вернулся в дом и обнаружил, что Кьярра устроилась на ночлег на половичке у очага. Свернулась клубком – ей только хвоста не хватало, чтобы обвиться сверху, – поджала колени к груди и, похоже, уже уснула.

Посмотрев на нее, я все-таки не выдержал, принес подушку, подсунул Кьярре под голову – кажется, уже немного привык, и прикосновения к ней ощущались не настолько болезненно, – потом укрыл одеялом. Под утро тут бывает прохладно, а по полу дует.

«Если выживем, – подумал я, растянувшись на своем лежаке, – может, поищем тебе новый дом, получше прежнего. Там, где людей нет».

Глава 9

– Рок, – услышал я, открыл глаза и встретился взглядом с Кьяррой. – Уже утро.

– Ты ранняя пташка. Солнце едва встало.

– А я раньше, – пожала она плечами и отстранилась. – Привыкла. Иначе охоты не выйдет.

До меня она не дотрагивалась, только потянула за рукав, чтобы… разбудить? Однако…

Кьярра тоже это заметила, поскольку сказала:

– А говорил, не засыпаешь никогда.

– Приврал, – усмехнулся я. – Иногда проваливаюсь ненадолго, если сильно устал… и очутился в бе-зопасности. Обычно сам этого не замечаю.

– Наверно, у тебя и голова болит оттого, что ты не спишь, – заявила она.

– Тебе почем знать, что у меня болит?

Кьярра снова пожала плечами.

– Чувствую. Когда мы все были в обозе… тебе было как-то не по себе. Но так, терпеть можно. Потом совсем хорошо. А когда мы сбежали, то там, в снегах, ты просто упал. Шел-шел, даже говорил что-то, смеялся, а потом рухнул… и не шевелился. Я испугалась, что ты умер.

– Надо же… – Я сел и внимательно посмотрел на нее. – Я этого не помню. Вернее, как упал – помню, но…

Я осекся. Ведь было, было! Думал еще – из жары в такой холод, наверняка без приступа не обойдется. Вот и не обошлось. Видимо, я лишился сознания раньше, чем почувствовал, как раскаленный обруч стискивает голову.

Обычно после такого я лежу пластом сутки, а то и больше. А в этот раз… К слову, а сколько я провел под крылом Кьярры?

– Мы убежали до рассвета, а сюда пришли под вечер, – ответила она на мой вопрос. – Сам посчитай.

Выходило, меньше дня. Или повезло, или дело тут… хм… в целебных свойствах дракона.

– Один ученый человек сказал мне, – сообщил я Кьярре, – что мы не приспособлены ощущать так много всего. У обычных людей чувства намного слабее, чем у провожатых. Вот мы за это и расплачиваемся. Не я один страдаю, уверен. Но все мы об этом помалкиваем, потому что…

– Нельзя выдавать свою слабость, – закончила она. – Это я понимаю. Кто-нибудь может подстеречь тебя, когда ты не сможешь отбиваться.

– Да. Или подумает: зачем мне хворый провожатый, так вот сляжет на середине пути, и что делать? – усмехнулся я. – Словом, этот секрет я храню надежнее, чем загадку своих перчаток.

– Ты их нарочно показываешь, – уверенно произнесла Кьярра. – Чтобы смотрели на них – они яркие, красные, бросаются в глаза и запоминаются… Чтобы думали о них, говорили о них. А на остальное не обращали внимание. Так?

– Именно. Я развел тайны вокруг них, люди чего только не напридумывали… А главного и не примечают. Если на то пошло, я могу обойтись и без перчаток, если вдруг придется скрываться, – добавил я. – Не слишком приятно, но вполне терпимо. Зато без такой яркой приметы меня поди поищи.

– Сарго догадался, что с тобой не так, – нахмурилась Кьярра. – Он же отдал тебе твои снадобья.

– Да… Будем надеяться, это знание ушло с ним… в утреннее небо дымом костра, – высказался я как можно более поэтично и пояснил, видя, что Кьярра не поняла: – В смысле, умерло вместе с ним.

– Но он не умер, – удивленно сказала она, и я выронил сапог, который как раз собирался надеть.

– Как – не умер? Там огонь полыхал до небес!

– Я не хотела убивать… – пробормотала Кьярра, опустив голову так, что я видел только каштановый затылок. – Мама говорила: если дикий дракон убьет человека, люди никогда не оставят его в покое. Найдут и отомстят. А там было много людей, да еще чародеи… Я просто зажгла возы, чтобы стало ярко и шумно. Волы напугались и взбесились. И лошади. Может, кто-то обжегся, но не насмерть. А я просто хотела убежать…

– Ясно… – протянул я и все-таки обулся. Планы придется менять на ходу. Я-то исходил из того, что чародеям пришел конец, но если они уцелели, картина перестает быть радужной. Ну да ничего, и не в такое встревал, выжил ведь. И теперь выживу. – К слову, Кьярра, а как ты ухитрилась меня догнать?

– Просто, – удивилась она. – Люди не очень быстро бегают.

– Да нет же! Я свернул с той тропинки на скрытую дорогу, миновал поворот, понимаешь? А ты последовала за мной.

– Ну да, – с еще большим недоумением произнесла Кьярра. – Ты постоял и пошел дальше, а я за тобой. И мы оказались на той снежной равнине. А один охранник погнался за тобой… Я не говорила?

– Нет.

– Вот говорю – погнался. Он не увидел, куда ты