Я ставила себя на ступень выше, презирала людей, но разве сейчас я похожа на победителя? Что мне дали те годы, когда я убивала и унижала людей. Исход всегда один, мы рано или поздно все умрём. От нас зависит лишь умереть человеком или последней мразью. Я ускорила свою смерть, подтвердив свою вменяемость. Я призналась в убийствах, которые совершала. Пусть и поздно, но я хочу умереть человеком.

– Получи, тварь, – здоровяк врезал мне кулаком в живот.

Я отлетела назад и ударилась спиной об стену, а потом сползла вниз на землю. Он решил выбить из меня душу, я не буду сопротивляться. Я буду молчать и терпеть. Заслужила ли такую ненависть? Подобное обращение? Ещё как заслужила. Если бы мне дали второй шанс заново прожить мою жизнь, изменила ли я что-нибудь? Нет.

Я бы ни за что на свете не поменяла свою жизнь на новую, не променяла своих друзей. Не могу представить свою жизнь без Томаса, Колина и Ронни. Я любила этих мужчин всю свою жизнь. Любила, как умела и пусть часто бывала неправа. Любила, как могла даже того, кто недостоин был моей любви. Женщины безумны, когда влюбляются, они ослеплены жалким лучом надежды и напрочь забывают о здравом смысле. Так было и со мной.

Я – дикость. Вся моя жизнь сплошная дикость. Где бы я ни оказалась, всё наполнялось моей тьмой. Когда-то давным-давно вместе со мной на свет появилась тьма. Самая настоящая, безудержная, темнее самой тёмной ночи. Долгие годы она прозябала и сидела под семью замками. Ронни освободил её и сейчас сам сожалеет о содеянном. Он думал, что мы похожи, но не понимал, что мою тьму невозможно контролировать.

Дико было жить так, как жила я. Дикость любить Ронни, как любила я, зная, что он никогда не ответит мне взаимностью. Поступать с людьми, как это делала я. К чему бы ни прикоснулась, все наделялось моей дикостью. Я погубила стольких людей. За все мои ошибки и поступки я оказалась здесь. Теперь даже тюрьма наполнилась дикостью. Этот бунт не случайность. Меня нужно скорее убить, чтобы всё это скорее закончилось.

– Молчишь? Ну ничего, я ещё не таких ломал, – мужчина подошёл ко мне и схватил за шкварник.

Он с таким омерзением смотрел на меня, но в его глазах я видела удовольствие. Ему было приятно избивать меня.

– Ты будешь просить пощады, чтобы я убил тебя быстро.

Он взял меня за волосы и ударил лицом о стену. У меня хрустнул нос и потекла кровь. Я продолжала молчать и была подобно марионетке в его руках. Словно тряпочная безвольная кукла, мне оставалось лишь всё терпеть и ждать конца. Из-за того, что я не сопротивлялась, градус его удовольствия снизился. Да именно об этом я говорила. Бить меня было намного интереснее, если бы я плакала и унижалась перед ним. Он ждал, что я начну умолять его, но я была вынуждена лишить его подобного наслаждения.

– Вы срочно нужны! Они уже в нашем блоке! – я слышала голос Арнольда.

– Что? Черт я с тобой ещё разберусь, – он швырнул меня обратно на холодную землю, как кучу мусора.

Я упала, отрешённая и обессиленная. Все силы потратила на то, чтобы не кричать. Охранники оставили меня лежать на улице. Здесь обычно я гуляла. Знакомые решётки и небо в клеточку. Я с трудом перекатилась на спину и взглянула на небо. Из здания доносились крики. По моему лицу текла тёплая кровь, её аромат опьянял меня. Палач внутри бушевал и не понимал, почему я так сильно сдерживала его. Я решила убить его, нас.

Как холодно, я практически не чувствую своих ног. Странно, но мне уже не больно. Как долго уже лежу на промёрзшей земле? Уже ничего не важно, старые обиды, враги… Нет смысла в моих поступках.

Я открыла глаза, когда что-то холодное коснулось моей щеки. Что-то вернуло меня из забытья и тотчас исчезло. Это была снежинка, секунда она есть ещё одна, и осталась лишь вода.

Хотела бы я быть простой маленькой снежинкой. Мгновение и меня нет, никто даже не узнает о моём существовании. Сливаюсь с остальными снежинками, но если приглядеться, не такая, как все. Прекрасная и мимолетная. Я не причиню зла. Как же бы мне хотелось быть простой снежинкой…

Если встану, то разобью сердца десяткам тысяч людей. Они надеются, что я уже мертва. Жаждут моей смерти, но мне нечего сказать в своё оправдание. Заслужила ли я смерти? Конечно! Всплакнёт ли кто-нибудь, когда меня не станет? Я видела их плакаты, толпа снаружи уж точно не будет сочувствовать мне. Дай им волю, они бы давно устроили самосуд.

Но по крайней мере, я знаю двоих людей на этой земле, которые никогда не переживут моей смерти. Я слышу их голоса за дверью, они уже совсем рядом. Хочу ли я прекратить свои мучения или мне стоит побороться за жизнь?

– Лилиан! Держись! – я слышала голос Ронни.

Ронни всё-таки меня не послушался. Они всё подстроили, вот только прогадали со злобным надзирателем. У меня болели рёбра, во рту чувствовала привкус крови и жёлчи. Мне нужно было попросить их уйти, хотела закричать, но ничего не вышло. Я тихо что-то прохрипела.

– Лилиан! – кричал Колин.

Я вновь закрыла глаза, моля о смерти. Почему мне не удаётся умереть? Я столько раз была на волоске от смерти. Покушения, ранения и даже сейчас! Не хочу больше убегать от смерти. Я устала бегать. Они выбили дверь и подбежали ко мне.

– Очнись! Лилиан, нам нужно срочно уходить! – Ронни и Колин стали поднимать меня.

– Я же просила, – я открыла глаза.

– Лилиан, ты не можешь умереть так.

– Только не так, – Колин вторил другу.

– Какая разница на свободе или за решёткой, – я шаталась на ногах.

– Она не соображает, что говорит, просто хватай её, – Ронни скомандовал.

Колин послушался и перекинул меня через плечо. Я проскулила от боли, меня будто в бетономешалке перемешали. Колин быстро среагировал и старался аккуратно нести меня. Я промолчала, хотя всё ещё было больно. Знакомый аромат подействовал на меня, как анестезия.

Вскоре Колин опустил меня. Дальше пришлось идти самой. Заключённые бегали по коридорам, они избивали надзирателей, а порой даже и друг друга. Некоторые кидались на нас. Вот что с людьми делает тюрьма. Они словно озверели. Жгли, били, душили. Я прижалась к Колину и крепко сжимала его руку. Ронни расчищал нам дорогу.

– Шальные бабы!

– А ты говорил, что в женской бунт не получится устроить. Женщины или мужчины неважно, главное, что преступники, – Колин отвечал другу.

Представляю, что было бы, если они устроили бунт в мужской тюрьме. Хоть я многое повидала, но эта картина меня немного напугала. На полу лежал мёртвый охранник, который избивал меня – его голова была пробита, а Анольда и след простыл.

Некоторые осуждённые набрасывались на нас, но Ронни быстро справлялся с ним. Мне было всё сложнее и сложнее было идти. Моя униформа была испачкана кровью. Я держалась за Колина, боясь упасть и потерять сознание. Мне перехотелось умирать в таком месте, где творился настоящий хаос. Самое ужасное то, что в этом обвинят меня. Скажут, что я подстроила этот бунт для того, чтобы сбежать.