С корзиной вперед выступил Иуда:

— Пять хлебов и две рыбины.

— Этого хватит, но понадобится больше корзин. И примерно сотня добровольцев, чтоб помогли пищу разносить. Нафанаил, ты, Варфоломей и Фома — ступайте в народ и отыщите мне человек пятьдесят — сто со своими корзинами. Приведите их сюда. Когда соберутся, еда у нас будет.

Иуда раздраженно швырнул корзину оземь.

— Но у нас всего пять хлебов, как ты собираешься… Джошуа поднял руку, призывая к молчанию, и зилот захлопнул пасть.

— Иуда, ты сегодня видел, как хромые ходят, слепые видят, а глухие слышат.

— Не говоря уже о том, как слепые слышат и глухие видят, — добавил я.

Джошуа сердито на меня глянул.

— Чтобы накормить несколько правоверных, потребуется лишь немногим больше.

— Но здесь всего пять хлебов! — прокричал Иуда.

— Однажды, Иуда, жил богатый человек — он строил огромные амбары и лабазы, чтобы сохранить все плоды земные до своей глубокой старости. Однако в тот день, когда последний амбар был достроен, Господь сказал: «Эй, а ты нам тут наверху нужен». И богач успел вымолвить только: «Ой, блин, мне кранты». Так что хорошего принесло ему все это барахло?

— А?

— Не беспокойся, голодным не останешься.

Нафанаил, Варф и Фома отправились было выполнять задание, но Мэгги схватила Нафанаила и не пускала его.

— Нет, — сказала она. — Никто ничего делать не будет, если ты нам всем не пообещаешь, что сразу после проповеди уйдешь в подполье.

— Ну как же могу я прятаться, Мэгги? — улыбнулся Джошуа. — А Слово кто нести будет? Кто станет исцелять недужных?

— Мы, — не сдавалась Мэгги. — Дай нам слово. Отправляйся в землю язычников, подальше от лап Ирода, по крайней мере пока тут все не утихнет. Обещай. Или никто не двинется с места.

Петр и Андрей сомкнули ряды, выказывая поддержку. Иоанн с Иаковом кивали, пока она говорила.

— Так тому и быть, — согласился Джошуа. — А теперь кормим голодных.

И мы их накормили. Хлеба и рыбы умножились, по окрестным деревушкам собрали кувшины и наполнили их водой, потом доставили на склон. Все это время фарисеи наблюдали за нами, ворчали и шпионили — и не пропустили ни исцелений, ни собственно Нагорной проповеди, поэтому весть о ней понеслась в Иерусалим вместе с их ядовитыми отчетами.

Уже после, у источника на берегу я собрал последние куски хлеба, чтобы дома было что поесть. Подошел Джошуа — на голову он нахлобучил корзину.

— Когда мы настаивали, чтобы ты спрятался, мы имели в виду нечто менее очевидное, Джош. Отличная проповедь, кстати.

Джош принялся помогать мне собирать разбросанный по земле хлеб.

— Я хотел с тобой поговорить, но не мог сбежать от толпы. У меня проблема с проповедью смирения.

— У тебя так здорово получается. Публика выстраивается в очередь, чтобы послушать проповедь о смирении.

— Как могу я проповедовать, что смиренные возвысятся, а возвышенные смирятся, если меня самого возвышают четыре тысячи человек?

— Бодхисатва, Джош. Помнишь, чему учил Гаспар? Тебе самому не нужно быть смиренным, ты отказываешься от собственного возвышения, неся благую весть другим людям. Ты плывешь, так сказать, против потока смирения.

— А, ну да, — улыбнулся он.

— Но раз ты сам об этом заговорил, — добавил я, — звучит и впрямь немного лицемерно.

— Я этим вовсе не горжусь.

— Тогда с тобой все в порядке.

В тот вечер, когда все снова собрались в Капернауме, Джошуа созвал нас к костру у дома Петра, и, наблюдая последнее золото заката, мы вознесли благодарственную молитву под водительством моего друга.

А потом он пустил клич:

— Ладно, кто хочет быть апостолом?

— Я, я хочу, — вызвался Нафанаил. — А что такое апостол?

— Парень, который готовит наркотики, — объяснил я.

— Я, я, — запрыгал Нафанаил. — Я хочу готовить наркотики.

— Я бы тоже попробовал, — сказал Иоанн.

— Это аптекарь, — встрял Матфей. — Аптекарь смешивает порошки и готовит лекарства, в том числе — наркотики. Апостол же означает — «отправлять». Не «отравлять».

— Нет, этот парень гений или как? — Я показал на Матфея через плечо большим пальцем.

— Все правильно, — подтвердил Джошуа. — Апостолы — это посланники. Вас отправят разносить весть, что Царство настало.

— А мы сейчас что делаем? — спросил Петр.

— Сейчас вы пока ученики, а я хочу назначить апостолов, чтобы они несли Слово по градам и весям. Их будет двенадцать — по числу колен Израилевых. Я наделю вас силой исцелять и дам власть над бесами. Вы будете как я, только в другом прикиде. С собой ничего не возьмете, кроме одежды. Жить будете подаянием тех, кому станете проповедовать. В общем — сами по себе, как овечки среди волков. Люди будут преследовать вас, плевать на вас, может, даже бить вас, и если так будет, то… ну, короче, бывает. Отряхните прах с ног своих и шевелитесь. Ну? Кто со мной?

И над учениками повисла оглушительная тишина.

— Как насчет тебя, Мэгги?

— Какая из меня путешественница, Джош? Меня укачивает. Мне в ученицах неплохо.

— А ты, Шмяк?

— Мне и так нормально. Спасибо.

Джошуа встал и просто сосчитал их по головам.

— Нафанаил, Петр, Андрей, Филипп, Иаков, Иоанн, Фаддей, Иуда, Матфей, Фома, Варфоломей и Симон. Вы — апостолы. Ступайте апостулировать.

Они только переглянулись.

— Несите благую весть: Сын Человеческий явился! Царство пришло. Идите! Идите! Идите!

Все встали и принялись переминаться с ноги на ногу.

— А жен взять можно? — спросил Иаков. — Да.

— А из учениц кого-нибудь? — спросил Матфей. — Да.

— А Фоме-два тоже можно?

— Фоме-два тоже можно.

На все вопросы им ответили, но они еще немного потоптались.

— Шмяк, — сказал Джошуа, — ты не распределишь территории? И пусть идут.

— Ладушки. — И я принялся за дело. — Кто хочет Самарию? Никто? Хорошо. Петр, она твоя. Задай им там жару. Кесария? Давай, хлюздоперы, налетай…

Так дюжине были назначены их святые миссии.

Утром объявились семьдесят человек из тех, кого мы просили помочь с раздачей еды, — прослышали о назначении апостолов и пришли к Джошу.

— Почему всего двенадцать? — спросил один.

— Вам что — всем хочется отречься от собственности, бросить семьи и подвергаться гонениям под страхом смерти ради того, чтобы нести благую весть? — спросил Джошуа.