— Именно так, Варф. Ты все правильно понял.

— Ох, ну нет бы сразу сказать, — ответил Варф. — Ладно, ребята, мы пошли проповедовать Слово в Ма-гдалу. — Он поднялся на ноги и повел стаю своих апостолов к озеру.

Джошуа посмотрел на Мэгги:

— Я совсем не это имел в виду.

— Это, — ответила она и отправилась искать Иоанну и Сусанну, прибившихся к нам женщин, которые тоже учились нести благую весть.

— Я совсем не это имел в виду, — повторил Джошуа мне.

— Тебе когда-нибудь удавалось ее переспорить? Он покачал головой.

— Тогда скажи аминь и пошли посмотрим, что нам сварганила жена Петра.

Ученики собрались у дома — сидели на бревнах вокруг вырытого в земле очага. Все уныло смотрели в землю, явно погруженные в какую-то мрачную молитву. Даже Матфей пришел, хотя ему полагалось собирать подати в Магдале.

— Что случилось? — спросил Джошуа.

— Иоанн Креститель умер, — ответил Филипп.

— Что? — Джош опустился на бревно рядом с Петром и привалился плечом к рыбаку.

— Мы только что встретили Варфоломея, — сказал я. — И он об этом даже словом не обмолвился.

— Мы сами только что узнали, — пояснил Андрей. — Матфей принес весть из Тивериады.

Я впервые видел Матфея без привычного энтузиазма на физиономии. За последние несколько часов он как-то постарел на несколько лет.

— Ирод приказал отрубить ему голову, — подтвердил он.

— Мне казалось, Ирод его боится, — сказал я. Ходили слухи, что Ирод держит Иоанна в живых, поскольку действительно считает его Мессией и опасается гнева Божия, если погубит святого человека.

— Ирода об этом попросила приемная дочь, — сказал Матфей. — Иоанна убили по распоряжению неполовозрелой потаскушки.

— Ух елки, если б он не умер, ирония бы его точно доконала, — сказал я.

Джошуа сидел, уставясь в грязь под ногами, — думал или молился, сказать не могу. В конце концов он вымолвил:

— Последователи Иоанна теперь станут как чада в пустыне.

— Иссохшие? — попробовал угадать Нафанаил.

— Голодные? — попытался Петр.

— Сексуально озабоченные? — рискнул Фома.

— Нет, мозгодрочки, заблудшие. Они потеряются! — сказал я. — Хос-споди…

Джошуа встал.

— Филипп, Фаддей, ступайте в Иудею, передайте его последователям, что они здесь желанны. Скажите, что труды Иоанна не пропали втуне. Приведите их сюда.

— Но, учитель, — не выдержал Иуда, — у Иоанна — тысячи последователей. Если все придут сюда, как мы их прокормим?

— Он новенький, — объяснил я.

Назавтра был Шабат, и утром мы все направлялись в синагогу, когда из кущей выскочил старик в богатой одежде и распростерся у ног Джошуа.

— О ребе, — взвыл он, — я староста Магдалы. Моя младшая дочь умерла. Люди говорят, ты умеешь исцелять хворых и воскрешать мертвых. Ты поможешь мне?

Джошуа огляделся. Из разных точек за нами наблюдало с полдюжины фарисеев. Джошуа повернулся к Петру:

— Сегодня Слово в синагогу понесешь ты. А я помогу этому человеку.

— Спасибо, ребе, — выдохнул богач и спешно ретировался, махнув нам, чтобы шли за ним.

— Куда ты нас ведешь? — спросил я.

— Только до Магдалы, — ответил он.

— Это дальше, чем дозволено путешествовать в Шабат, — заметил я Джошу.

— Я знаю, — сказал тот.

Мы одну за другой миновали прибрежные деревеньки, и до самой Магдалы люди выходили из домов и провожали нас — сколько осмеливались идти в Шабат. Но я видел и старейшин, и фарисеев, наблюдавших за нами.

Для Магдалы дом старосты был велик, и у дочери имелась даже своя спальня. Человек ввел в нее Джоша.

— Спаси ее, прошу тебя, ребе.

Джошуа наклонился и всмотрелся в распростертое тело.

— Выйди отсюда, — велел он старосте. — Вообще из дома уйди.

Когда тот исчез, Джошуа посмотрел на меня:

— Она не умерла.

— Что?

— Она спит. Может, ее опоили крепким вином или дали сонного порошка, но она не мертва.

— Так это ловушка?

— Я тоже не ожидал, — сказал Джошуа. — Они рассчитывают, что я стану утверждать, будто поднял ее из мертвых, исцелил ее, а она просто спала. Лжесвидетельство и исцеление в Шабат.

— Так давай я ее оживлю. Я ведь сумею, если она просто спит.

— Что бы ты ни сделал, собак повесят на меня. К тому же в тебя они тоже могут метить. Местные фарисеи сами до такого бы не додумались.

— Иаакан? Джош кивнул.

— Приведи старика и собери как можно больше свидетелей, фарисеев тоже. Подыми гвалт.

Когда в доме и вокруг я собрал человек пятьдесят, Джошуа объявил:

— Эта девушка не умерла, она просто спит, старый ты дурень. — Джош потряс ее, и девица села, протирая глаза. — Следи за своими запасами крепкого вина, старик. Радуйся, что не потерял ты свою дочь, но горюй, что из-за невежества своего нарушил Шабат.

И Джошуа вылетел из дома прочь, я — следом. Когда мы отошли подальше, он спросил:

— Думаешь, клюнули?

— Не-а.

— Вот и я так думаю, — сказал он.

Наутро к дому Петра явился римский солдат с запиской. Меня разбудили вопли.

— Я могу разговаривать только с Джошуа из Назарета, — орал кто-то на латыни.

— Поговоришь со мной либо вообще никогда говорить не сможешь, — услышал я еще чей-то голос. (Очевидно, этот кто-то не имел ни малейшего желания жить долго.)

Через секунду я уже летел на всех парусах — за спиной у меня хлопала неперепоясанная рубаха. Я вывернул из-за угла и увидел перед римским легионером Иуду. Солдат уже наполовину извлек свой короткий меч.

— Иуда! — рявкнул я. — Назад.

И втиснулся между ними. Солдата я мог бы обезоружить легко, а вот с целым легионом потом придется повозиться.

— Кто прислал тебя, воин?

— У меня послание от Гая Юстуса Галльского, командующего Шестым легионом, для Джошуа бар Иосифа из Назарета. — И он злобно глянул на Иуду через мое плечо. — Но в приказе не написано, что, доставляя послание, я не могу прикончить этого пса.

Я обернулся к Иуде — лицо его пылало от ярости. Я знал, что в поясе он держит кинжал, хотя Джошу об этом в свое время говорить не стал.

— Юстус — друг, Иуда.

— У еврея не может быть друзей среди римлян. — Иуда и не пытался понизить голос.

В этот момент, осознав, что Джошуа еще не донес до нашего новобранца-зилота смысл прощения всех людей и поэтому новобранец-зилот сейчас будет убит, я очень быстро сунул руку Иуде под тунику, вцепился в его мошонку и сжал ее — один раз, тоже очень быстро и очень жестко. Иуда изверг мне на грудь полный рот слюней, глаза у него закатились, и он без сознания рухнул на колени. Я поймал его и опустил на землю, чтоб не ударился головой. А потом повернулся к римлянину.