– Теперь я больше их не чувствую, – сообщила она. – А раньше просто с ума сходила от дикой боли.

– Я рада, что тебе стало легче, – сказала я, коснувшись ее плеча.

Мы просидели с ней около часа. Эйден сходил в сувенирный магазинчик при больнице и купил еще пару глянцевых журналов. Я принесла мороженое с шоколадной крошкой и терзалась, не зная, чем еще помочь. Вернувшаяся Джинджер нервно мерила палату шагами.

– Я тоже рожала Сиенну с анестезией, – сообщила она нам, – но у меня онемела только половина тела. Забавное ощущение, – иронично добавила она.

Через некоторое время пришла акушерка и осмотрела Сиенну, а Эйден предпочел удалиться из палаты.

– Ты готова, матушка, – просто констатировала она.

– Готова? – Сиенна взглянула на меня, как будто я что-то понимала в родах. – Готова для чего?

Выглянув за дверь, акушерка велела кому-то позвать доктора Сингх и вернулась к кровати Сиенны.

– Ты чувствуешь какое-то напряжение? – спросила она.

– Нет, – беспечно ответила Сиенна. – Ничего не чувствую.

Монитор показывал более чем усиленные схватки. Я надеялась, что у нее появится потребность тужиться. Эпидуральная анестезия, согласно изученным мной медицинским справочникам, могла замедлять процессы. Пришла доктор Сингх.

– Мне сообщили, что ребенок просится в мир, – с улыбкой сказала она Сиенне. – Вы готовы начать тужиться?

Мне подумалось, что нам пора удалиться. Эйден вернулся, но он нервно вжимался в стену в дальнем углу палаты. Не знаю, могла ли при этом Сиенна ощущать уединение? Или только смертельный страх? В любом случае, по-моему, нам лучше удалиться. Я положила руку на плечо Сиенны.

– Мы с Эйденом подождем в приемной, – сказала я, но она схватила мою руку.

– Нет! Мне нужно, чтобы вы остались! – воскликнула она.

Я мельком глянула на Джинджер, которая улыбнулась и пожала плечами.

– Сиенна тут у нас за босса, – спокойно изрекла она.

Сиенна не могла управлять своими онемевшими конечностями, а у этой койки не было никаких подставок для ног.

Джинджер и акушерка держали ее ноги в нужном положении, а мне доверили исключительно почетное место возле головы Сиенны. Доктор Сингх попросила ее тужиться по три раза во время каждой схватки, и она, вцепившись в мою руку, честно пыталась тужиться. Я поняла, что для нее это трудная, почти непосильная задача, ведь естественная потребность у нее отсутствовала, однако она старалась. Джинджер, акушерка и я всячески подстрекали ее к действиям, и палата заполнилась нашим разноголосым скандированием: «Тужься! Тужься! Тужься!» Эйден мудро продолжал подпирать стену. Я поглядывала на него время от времени, и он встречал мой взгляд бледной, но ободряющей улыбкой.

– Молодчина. Молодчина, – проворковала доктор Сингх и, наконец: – Ты выдала макушку.

– О боже, о боже! – воскликнула Сиенна и, пристально взглянув на меня, спросила: – Молли, что там происходит? Сходи посмотри и расскажешь мне!

Вольно или невольно, но она предложила мне посмотреть, как ее ребенок – мой ребенок? – выходит в мир. Джинджер ведь, поддерживая ее ногу, находилась в эпицентре события и все видела. Она могла бы сама все описать Сиенне. Однако Сиенна попросила меня сделать это.

Уже начавшая плакать Джинджер улыбнулась.

– Идите сюда, посмотрите, – позвала она меня.

Я переместилась к изножью кровати и встала рядом с доктором, продолжавшей побуждать Сиенну еще немного потужиться. И хотя я знала, что мне предстоит увидеть, но онемела от изумления, воочию увидев чудо, когда головка ребенка выскользнула из тела Сиенны.

– Сиенна, появилась ее головка! – едва придя в себя, воскликнула я, однако не смогла передать голосом охватившего меня волнения. – По-моему, у нее стильная прическа!

Доктор Сингх освободила от слизи нос и рот ребенка. Головка слегка повернулась, и я увидела крошечные черты лица и ее сморщенный лобик. Следом появились плечики, и через мгновение ребенок вдруг закричал на руках доктора Сингх.

– Молодчина, – похвалила Сиенну доктор Сингх и, подняв голову, обвела присутствующих взглядом. – Может, кто-то хочет перерезать пуповину? – спросила она.

– Ее папа, – быстро сказала Сиенна.

Ее била дрожь, и на мгновение мне подумалось, что она бредит, воображая, что в палате есть Диллон. Но потом, увидев, на кого она смотрит, тоже оглянулась на Эйдена, стоявшего возле дальней стены. На его лице отражалось выражение полнейшего шока, но, видимо, собравшись с духом, он двинулся вперед, и я с гордостью заметила, что, проходя мимо Сиенны, он додумался коснуться ее плеча. Эйден двинулся дальше, приблизившись к ребенку, извивавшемуся на руках доктора Сингх. На удивление уверенными руками Эйден взял ножницы от акушерки. Он перерезал пуповину, и акушерка, ловко протерев малышку салфеткой, положила ее на грудь Сиенны, и тогда я испытала незабываемое чувство, увидев исполненный любви взгляд матери на ребенка. Я поняла, что эту связь невозможно разорвать. Ни мне. Ни кому-либо другому. Меня охватили сложные чувства, к несомненному восторженному сочувствию примешивались страх и печаль. Эйден посмотрел на меня, и я подумала, что он почувствовал то же самое. Джинджер не обращала на нас ни малейшего внимания, она не отрывала счастливого взгляда от дочери и внучки. Склонившись, она обняла их обеих. Мы с Эйденом тактично отвели глаза.

Когда Джинджер выпрямилась, я коснулась руки Сиенны.

– Мы подождем в приемной, – в очередной раз предложила я, стараясь не смотреть на младенца.

Я боялась, что не выдержу и разрыдаюсь.

– Тебе надо пообщаться с малышкой, – добавила я.

Сиенна подняла глаза на меня. За последние два дня она заметно повзрослела и совсем неожиданно превратилась из девушки в женщину. Ее лицо озарилось чувством материнства, что, наконец, стало вполне соответствовать ее голосу.

Она сжала мою руку, и я почувствовала, что она все еще дрожит.

– Вы должны взять ее, – встревоженно произнесла она. – Заберите ее, как только разрешат, ладно? Ей нужно узнать свою мать.

Мои глаза наполнились слезами.

– Ты замечательная мама, – сказала я.

К Сиенне подошла акушерка.

– Нам нужно провести обследование малышки и привести ее в порядок, – сообщила она. – Мы заберем ее в палату новорожденных, но, если обследование даст нормальные результаты, вам принесут ее, как только вы переберетесь в послеродовую палату.

Акушерка положила ребенка в переносную кроватку и улыбнулась Сиенне.

– Она будет в палате новорожденных в конце коридора, – добавила она.

Сиенна перевела взгляд с меня на Эйдена.

– Вы пойдете за ней, ладно? – спросила она нас. – Пожалуйста, не оставляйте ее в одиночестве. Никогда не оставляйте ее в одиночестве, – повторила она и заплакала.