Большие Шишки. Фотографы неистовствовали. Напряжение подскочило. Лопес — снаружи, возле входа в ISPES. Он видел, как медленно подъехал первый лимузин, впереди — эскорт из мотоциклов. Из-за угла, слева, — второй лимузин. Агенты на мотоциклах, выключенные сирены, вспышки.

Третий лимузин.

Четвертый.

Пятый.

Шестой.

Все собрались.

Начали открывать двери.

Первым из машины вышел Солана. Бывший босс НАТО в Европе. Неровная борода, волосы с проседью, очки. Неприятное лицо. Рядом с ним — трое мужчин, личные телохранители, четвертый сопровождающий был за рулем лимузина, он медленно вел машину вперед в потоке вспышек, чтобы дать место лимузинам, ехавшим за ним. Солана шел очень быстро, не улыбаясь. Из зала по координированию операций вышли их руководители. Среди них — Сантовито. Лопес увидел, как тот слегка наклонился к испанцу, пожал ему руку, все быстро зашагали к зданию. Теперь они уже были внутри ISPES, в безопасности. Лопес поискал взглядом снайперов на здании Медиобанка — их почти нельзя было различить.

Второй лимузин.

Вышел Джордж Буш-старший: гораздо выше ростом, чем можно было себе представить. Очень высокий. В отличие от Соланы Буш улыбался. Кожа покрасневшая, широчайшая улыбка, рука протянута вперед — чтобы поприветствовать журналистов. Единая вспышка — оттуда, где стояли фотографы. Еще ему кричали: «Мистер Буш! Мистер Буш!» — и Буш еще раз обернулся туда, чтобы поприветствовать людей. Два метра сердечности. Чистейший президентский стиль. Несколько секунд напряжения. Сантовито и другие вернулись ко входу, ожидая нового приема пищи. Вокруг Буша — суматоха. Три телохранителя, маленькая толпа американских агентов, внешнее кольцо из агентов итальянских спецслужб. Буш — цель Ишмаэля? Американцы играли на него. Лопес понял. Все может случиться, Ишмаэль может нанести удар. Важно отвезти папочку Буша обратно домой. Того окружили главы спецслужб. Рукопожатия. Он с трудом шел, разрезая толпу. Внутрь. Теперь и он в безопасности.

Третий и четвертый лимузины.

Карлссон и Перес де Куэльяр вышли вместе. Бывший шведский премьер, тот, что занял место убитого Улофа Пальме: блондин, высокий, поджарый. Он не мог быть никем иным, кроме как шведом. Он был самой незначительной фигурой из всех гостей — и действительно всем было на него наплевать. Формальные любезности встречающих. Он быстро вошел внутрь.

Перес де Куэльяр, чье здоровье подточено раком. Он шел с трудом, опираясь на палку. Двое из его телохранителей держали его, чуть приподнимая, под мышки. Впавший в детство старик, который много лет возглавлял ООН. Весь сероватого цвета, как некоторые рептилии. Теперь любезности со стороны глав служб безопасности: они не толкались меж собой, они приветствовали Переса с общим холодным сочувствием. Возможно, это был его последний выход на публику. Фотографы — в ожидании.

Пятый лимузин: Генри Киссинджер. Узнать невозможно. Крупный седой старик — очень белые волосы. Лопес не узнал бы его: ничего общего с тем человеком, который монополизировал своей персоной все газеты тридцать лет назад. Он избежал покушения в Париже и теперь проявлял естественную осторожность. Он не улыбался. И у него тоже — три телохранителя. Несколько фотовспышек. Встречающие как с цепи сорвались. Лопес увидел, что Сантовито чуть ли не подпрыгивает, чтобы подойти поближе к Киссинджеру. Тот был стар и, казалось, больше не входил в высокие круги. Очевидно, это было не так, если шефы готовы убить друг друга, чтобы поговорить с ним. Он быстро прошел внутрь. Пока все хорошо.

Шестой лимузин, последний. Михаил Горбачев-шоу. Фотографы сошли с ума. Поднялся гул. Они кричали: «Михаил! Михаил!» Горба-шоу тоже постарел. Раиса умерла. В Милан Горбачев приезжал несколько раз, а Лопес должен был заниматься вопросами обеспечения безопасности для всех высоких гостей. Он уже видел Горбачева вблизи. Теперь он был более седым, похудел, побледнел — постарел. Опустевший бурдюк. Он улыбался — фальшивая улыбка. Как Буш: рука протянута в направлении фотографов, приветствие в ничто. Буш и Горбачев — герои оттепели. То, что происходило десять лет назад, зависело от них. Берлинская стена, падение России, реформа мировой экономики. Это были они.

После них наступит господство зла — господство Ишмаэля.

Торопливые рукопожатия, быстрые улыбки. Горбачев прошел в подъезд ISPES, шефы сил безопасности — вокруг него. Лопес почувствовал отрыжку от плохого кофе, выпитого на улице Манцони.

Вошел. Быстро, на второй этаж.

Перес де Куэльяр был еще на середине лестницы. Киссинджер и Горби догнали его. Все было медленно, очень медленно.

Лопес обогнал начальство, прошел в метре от Горбачева, увидел пятнистую, дряблую кожу Переса. Карлссон был на вершине лестницы. Конференц-зал находился слева.

Он проверил своих людей по четырем сторонам коридора: все на местах.

Теперь внутрь, в зал.

Буш и Солана улыбались друг другу, они уже сидели в ложе.

Я — невидимое чудовище, не способное любить.

Чак Паланик. «Невидимки»

Рим, площадь Парламента. После четырех лет обучения и работы под чьим-то началом — первая самостоятельная операция. Цель — завладеть документами, которые надо выкрасть из кабинета члена Парламента, социалиста, темной лошадки нового левого центра. 62 года, советник Ненни по американским вопросам. Высокий, с проседью, внушительный. Монторси видел, как тот вышел из заднего подъезда Монтечиторио и двинулся дальше, окруженный своими прихлебателями, по широкому пространству, плотно заставленному машинами служащих Палаты, — к ресторану за пьяцца ди Спанья. Все по распорядку — раньше 16:30 он не вернется.

Монторси стоял на углу виа дель Корсо, депутат и его люди прошли рядом, он ни от кого из них не прятался. Он наблюдал за «альфой», припаркованной в крайнем правом углу площади, — она могла уехать беспрепятственно, свернув туда, где меньше машин.

Из «альфы» вышел мужчина. Монторси посторонился. Человек вытащил пропуск, обеспечивающий свободный доступ в Палату, быстро поднялся по широким ступенькам. Монторси углубился в лабиринт припаркованных слева машин. Увидел, как мужчина прошел внутрь, показав пропуск.

Двигайся согласно тому, что подсказывают чувства, в предпоследний момент; выслушав голос инстинкта, сделай противоположное. Инструкции теоретического курса дрожали в воздухе, внимательный взгляд был устремлен на площадь, залитую ослепительным светом зимнего солнца. Застоялый воздух, наполненный отзвуками горячего пара из-под капотов машин. Мириады часов учения, теории слежки, стандартных и суперстандарнтных предосторожностей и шаблонов поведения: буря инструкций носилась в потоках ветра.

Если целью является убийство — убей спустя мгновение после того, как об этом подумал.