Глаза Мелая шокированно распахнулись, когда его пальцы сами собой стиснули стекло. То моментально треснуло. Со стороны тронов раздался громкий всхлип, а следом несдержанный плач. Мы все обернулись к девушке. Та зажимала рот ладонями, тщетно заглушая рыдания.

– Ах, одна из сивилл, – холодно улыбнулся ей Руфус. – Утри слезы, ещё рано.

Ему никто не ответил, все продолжали с недоумением наблюдать за разворачивающимися событиями. Я ощущала руки Сирши, боковым зрением видела Иво, но не понимала, ради чего Привратнику такое количество свидетелей.

Туман с кровью Мелая стёк на мраморный пол и устремился в толпу в поисках своей жертвы. Он ринулся куда-то вправо, люди там закричали, потом вздохи раздались сзади, кто-то заметался. Мы с Сиршей испуганно вертели головами, стараясь определить, кто жертва. Слева палагеец упал в суматохе, другие гости начали толкаться, на нас с Сиршей налетели два даория, пытаясь от чего-то уйти. На Сиршу рухнул один из мужчин, и Иво бросился ей помогать, меня же вытолкали на пустое пространство, и я растянулась на полу, недалеко от Микеля.

Лучезарный протянул руки, чтобы помочь мне подняться, как кто-то опять толкнул меня в спину, и только благодаря Микелю я не ударилась лицом об пол.

– Спасибо, – пробормотала я, но Микель ничего не ответил.

Он держал меня за руки, а его глаза болезненно широко распахнулись. Я не сразу обратила внимание на повисшую тишину, запоздало ощутив многочисленные взгляды. На нас с Микелем смотрели все.

– Кассия, всё в порядке? – еле шевеля губами, спросил Микель, хотя его бледность говорила, что сам он не в норме.

– Да, я просто… может, ушибла спину…

Странное онемение в районе лопаток перешло на шею и затылок.

– Сейчас будет больно, Кассия, – сочувственно предупредил Микель, видя что-то, чего я не могла.

– Что? – не поняла я.

Следом боль сковала голову, сдавила тисками, намереваясь её раздавить. Я вырвала руки и вцепилась в собственные волосы, ощупала кожу, ища, что меня терзает. Казалось, кричат множество голосов, но на деле вопила я одна. Сознание раздирали на части и слепляли заново в новой последовательности, а головная боль походила на худшее похмелье, словно мозг лихорадочно бился о стенки черепной коробки. Я ощущала собственные пульсирующие вены под пальцами, видела сны и кошмары, расщелину, в которую упала, и снова почувствовала удар о воду. Я закричала, когда переломала ноги.

Не знаю, как долго длилась агония, но я пришла в себя на полу. Зрение медленно стало чётким, вся боль ушла, оставив меня в поту и ознобе. Лихорадочная тряска не отпускала, пока я силилась хотя бы привстать. Мир остался прежним, но одновременно виделся иным. Воздух вибрировал и низко гудел различными тонами. Я не столько слышала, сколько чувствовала нутром, будто мои органы подстраивались под эту вибрацию. Желудок сжался, и меня замутило от безмолвной какофонии. Лица вокруг казались такими же, но и другими, в каждом что-то изменилось, но непонятно что. Никто из гостей не двинулся с места, сохранив вокруг нас с Микелем пустое пространство. Выдерживали дистанцию, как близ главных экспонатов на выставке.

Гул в ушах уменьшился, раздался тихий всхлип Сирши. Цепляясь сознанием за него, я села на коленях, не готовая подняться на ноги, и сфокусировала взгляд на подруге.

– Не плачь, – с трудом прохрипела я. Даже не понимая ничего, мне хотелось утешить Сиршу. Я не могла бояться, если ей страшно, поэтому выдавила слабую улыбку. – Не плачь, а не то я тоже заплачу.

Сирша издала смешок сквозь слёзы, а я не была уверена, что сама не рыдаю, так как лицо свело после боли и крика. Моё сознание было где-то далеко.

Нам с Сиршей здесь не место.

– Руфус, я хочу домой, – взмолилась я, не зная, к кому ещё обратиться. – Пожалуйста.

Просьба прозвучала жалко и смехотворно под взглядами настоящих богов и в окружении влиятельных министров, могущественных архонтов и царей. Во мне нет и капли их силы, красоты или бессмертия, но Сирша в ужасе, и я просто хочу домой. Кай предупреждал, что нам лучше уйти. Вспомнив о Кае, моя голова вяло дёрнулась: нужно попросить его.

– Скоро мы уйдём, Кассия, – ласково заверил Руфус.

– Кассиопея…

Имя было знакомым и незнакомым одновременно. Я уставилась на царя Металлов, его лицо вытянулось, он побледнел, словно разом потерял немало крови.

– Кассиопея, – чуть увереннее повторил он. – Илира говорила… называла перед смертью…

Я открыла рот, но не смогла выдавить и звука, в голове по-прежнему была пустота.

– Мы уйдём, Кассия. Но сначала ты должна кое-что сделать, – вновь привлёк моё внимание Руфус, и я неуклюже встала на ноги.

– Что?

– Сними иллюзию.

– Снять что? – Туман в голове немного рассеялся, но слух остался каким-то нечётким.

– Иллюзию, Кас. – Он дёрнул подбородком в мою сторону. Я опустила взгляд в поисках ответа и увидела свои руки. На правой был знакомый ахакор, но на левой у локтя появилась новая татуировка. Две параллельные линии, обвивающие предплечье и отливающие чёрным.

Микель вытянул свою руку с подсказкой, и это лишило меня всех мыслей и слов. У него идентичная из-за тумана из шара. Только у него одна полоса, а на моём предплечье две. Я невольно подняла глаза к царю Металлов. Тот смотрел на меня со смесью ужаса и презрения.

– Сними это! – обратилась я к Руфусу. – Это твоя иллюзия. Избавь меня от неё! Это не моё!

На лице Привратника ничего не изменилось. Натянутая улыбка держалась как приклеенная, а мои претензии для него значили не больше, чем капризы ребёнка.

– Нет, не моя иллюзия. И я про ахакор, Кассия, – тем же снисходительно успокаивающим тоном ответил Руфус, подходя на несколько шагов ближе.

– Что?

– С чего, по-твоему, ты так легко определила осколок Переправы? Почему он подчинился тебе? Или ты действительно веришь, что Переправа утянула тебя в проход просто так? – засыпал вопросами Руфус, и от каждого я пыталась отнекиваться, мотая головой, отказываясь слышать, но он продолжал, не позволяя никому встрять. – Потому что Переправа живая. Я её часть, осколок её часть, как и ты её часть.

– Что ты несёшь?

– Так попросила твоя мать, Кассия. Потому что из двух близнецов ты родилась мёртвой.

27

– Давай же, Кассия. Вспомни, чему я тебя учил, – настаивал Руфус как ни в чём не бывало после заявления о том, что я родилась мёртвой. – Вот так…

Привратник оголил своё правое предплечье и провёл по нему ладонью вверх. Под его пальцами медленно проступил знакомый серебряный ахакор Руфуса. Его легко узнать. Каждая татуировка имеет свой узор. Бывают схожие между собой, но подобное просто случайность. Следом Руфус провёл ладонью сверху вниз и смахнул иллюзию с руки, словно она была не более чем пылью.

У него никогда не было ахакора. Это обман.

Я продолжала таращиться на продемонстрированную мне магию как полная идиотка, не осознавая, что именно от меня хотят.