Конечно, Майн Рид пытался искать источники для пополнения доходов и помимо газетно-журнального «королевства» Ингрэма. Он вел переговоры с театральными антрепренерами с целью возобновить на британской сцене представления собственных пьес по романам «Квартеронка», «Отважная охотница», «Оцеола» и «Мароны». Писатель активно переписывался с американцем Ф. Т. Барнумом[122] об их постановке в США, но тщетно. В надежде заработать он даже собирался принять участие в затевавшейся тогда Британским географическим обществом экспедиции для исследования берегов и вод Калифорнийского залива, но жена отговорила его, да и он сам прекрасно понимал, что с нынешним состоянием его здоровья подобные путешествия для него остались в прошлом. Так обстоятельства настойчиво подталкивали его к тому, чтобы вернуться к основному занятию жизни, к тому, что он действительно умел делать хорошо — к сочинению романов.

Первым по-настоящему «британским» романом 1870-х годов стала книга под названием «Сигнал бедствия»[123]. Рид начал писать ее в Лондоне летом 1872 года. В основу текста легли несколько первых страниц романа «Исчезнувший экипаж» (The Stricken Crew), который писатель начал сочинять в Америке для своего журнала «Вперед». Но это был совершенно новый роман, почти ничего общего не имевший с журнальной публикацией января 1870 года. Роман «юношеский» — о приключениях на море, о калифорнийской «золотой лихорадке», о любви, измене и преданности — Рид вновь возвращался в свою излюбленную стихию и делал это весьма успешно. Нет никаких сомнений, что книга имела совершенно определенного адресата — британскую молодежь. Прежде всего об этом говорит выбор положительных персонажей: безусловно, они — джентльмены. Причем настоящие джентльмены «высшей пробы» — офицеры военно-морского флота Ее Величества, люди без страха и упрека. Под стать офицерам и главный герой книги — обычный матрос по имени Гарри Блю, простодушный, не без вредных привычек (любит выпить), но честный, открытый и преданный. Он в одиночку противостоит бандитам, спасает от смерти капитана и пассажиров — двух прекрасных испанок — невест английских офицеров, а также их престарелого родственника. Спасает корабль от затопления, честь женщин — от поругания и (уж заодно!) — жизнь и душу двум беглым австралийским каторжникам. Гарри Блю хорошо знаком молодым читателям Рида по роману «Морской волчонок». Но если там он находится на периферии сюжета, то здесь — в самом его центре. Почему Рид решил «реанимировать» его? Да потому, что инстинктивно чувствовал, что именно такой герой нужен его читателю — старый добрый йомен, перекочевавший с английских равнин на просторы океана, — подлинное воплощение истинно британского характера в викторианском его понимании.

Хотя Рид писал «юношеский» роман, он предложил его не одному из многочисленных британских журналов для детей, а «Журналу Чемберса», специализировавшемуся на «взрослой» литературе. Почему он обратился туда? Ответить на этот вопрос несложно — журнал хорошо платил своим авторам. Лучше, чем «юношеские» издания. Существовал и важный «формальный» момент. В романе присутствует любовная линия. Она совершенно целомудренна и не является центральной, но позволяет трактовать роман и как произведение для взрослых. К тому же Рид неоднократно печатался в журнале. Именно на его страницах появились в свое время и «Оцеола», и «Отважная охотница». Публиковаться в этом журнале было еще и престижно, а Риду необходимо было думать о престиже и восстанавливать свою литературную репутацию. За то время, что он отсутствовал и болел, «подросли» другие литераторы, которые весьма успешно выступали как в приключенческом жанре, так и в сфере «юношеского» романа. Журнал принял роман к публикации. Но тех денег, на которые рассчитывал писатель, ему не дали. Журнал выплатил аванс, когда рукопись была представлена в редакцию. Основную же сумму Рид получил много позднее — в августе 1875 года, когда книга начала выходить еженедельными «порциями»[124].

Элизабет Рид, объясняя задержку с публикацией, называла причиной то, что наборщики не смогли прочитать рукопись романа — настолько неразборчиво она была написана! Казалось бы, что тут такого? В конце концов, миллионы людей имеют плохой почерк! Но в том-то и дело, что прежде, до болезни, у Рида был замечательный почерк — четкий, с округлыми буквами, почти каллиграфический. И это обстоятельство указывает, что заболевание Рида было связано не только с давней военной раной. Вероятно, в июле 1870 года писатель, кроме гнойного абсцесса и заражения крови, перенес инсульт[125]. Поэтому и почерк его изменился. Неизбежная ишемия сосудов головного мозга объясняет и временное «помутнение сознания». Видимо, инсульт не был обширным. Лечение доктора Рейнольдса, включавшее не только терапию настойкой индийской конопли, но и обильные кровопускания, способствовали ремиссии. Но полностью «вылечить» писателя не смогли. Изменение почерка об этом красноречиво свидетельствует.

К счастью, творческие способности Рида не пострадали, сохранилась и способность адекватно воспринимать окружающий мир. А она заставляла напряженно искать дополнительные источники дохода, задумываться о том, на какие средства существовать семье (видимо, Рид не очень рассчитывал, что сможет трудиться так же напряженно, как прежде), на что будет существовать супруга после его смерти. Осенью 1873 года писатель сообщал Ч. Олливанту: «Я сейчас веду переговоры, которые, если будут успешными, окажут мне серьезную услугу — возможно, дадут небольшой доход до конца дней для меня и для моей дорогой жены после того, как я умру. Сейчас я пытаюсь перекупить авторские права на свои романы». Элизабет Рид сообщала, что супруг преуспел в этом: к декабрю того же года ему удалось завершить переговоры и выкупить права на большинство собственных романов у их владельцев.

Письмо Рида и информация его жены объясняют, почему они не покидали Лондон: во-первых, переговоры отнимали массу времени и сил, а во-вторых, потому что за права необходимо было платить. То были вовсе не астрономические суммы, но все же на их выплату уходила значительная часть доходов писателя. Эти расходы мешали Ридам вернуться к привычному образу жизни, не давали возможность покинуть Лондон и обосноваться на природе, как того очень хотел Майн Рид и страстно желала Элизабет.