На ее губах заиграла лукавая усмешка.

– А может быть я специально выбрала такую тактику? Чтобы кого-то впечатлить?

Он покачал головой:

– Не верю. На актрису Вы не похожа: слишком искренне все делаете.

– А на кого похожа?

Задумался: кем она могла быть? Дочкой богатого дельца? Или подругой? Почему-то не приходила в голову никакая профессия, которая была бы уместной для нее. Разве что художница, с такими-то выразительными руками.

Девушка засмеялась, наблюдая за выражением его лица.

– Облегчу Вашу задачу: я массажист.

Массажист? Отлично! Даже он не придумал бы шутки оригинальней.

– А за массаж теперь платят бриллиантами? Или сеанс включает в себя какие-то особенные услуги? Очень дорогостоящие?

Антон даже не успел подумать, что именно сказал. Незнакомка не перестала улыбаться, только глаза мгновенно превратились в две льдинки, и воздействие этого льда он ощутил почти физически, будто оказался под холодным душем, нырнул в сугроб после сауны, соприкасаясь обнаженной кожей с безжалостным снежным холодом.

– Знаете, а я передумала… знакомиться. И заберите свои цветы – душно от них.

Он не успел возразить: махнула рукой, подзывая официанта.

– Будьте любезны, избавьте меня от общества этого молодого человека.

* * *

– Подожди…

Женя обернулась.

– Через десять минут можно встать.

Плевать он хотел на отдых!

– Да сними ты эту штуковину! – дернул закрывающую лицо маску почти с яростью, которая в тот же миг сменилась удовлетворением: Женька стала еще красивее. Ярче. Уже не девчонка с трогательной округлостью щек. Взрослая женщина… которую он, кажется, хочет еще сильнее, чем прежде.

Рассмеялась в ответ на его жест.

– Это было твое пожелание: чтобы массажист находился в маске. Я всего лишь выполняла требование клиента.

– Клиент передумал.

Кивнула, становясь серьезной.

– Я учту. Отдыхай.

Игнорируя ее рекомендацию, спрыгнул с кушетки, пытаясь нагнать девушку, скрывшуюся в соседней комнате.

– Выход – с другой стороны, – она застыла у раковины, так тщательно отмывая руки, словно пытаясь спрятать за этими движениями что-то. Или избавляясь от следов прикосновения к его телу?

– Я знаю, где выход, – шагнул к ней. – Жень, нам надо поговорить.

– Правда? – в ее глазах на мгновенье мелькнула заинтересованность. – И о чем же?

– Почему ты меня бросила?

– Я не бросила. Я ушла мыть руки, оставив тебя отдыхать после массажа.

Он хмыкнул почти с раздражением:

– Прекрати! Ты прекрасно поняла, что я говорю совсем о другом! Почему сбежала тогда?

Женя медленно повернулась. Вытерла руки, опять, как ему показалось, излишне демонстративно.

– А ты не поздновато интересуешься?

Это его вконец разозлило.

– Ты не дала мне возможности спросить раньше! Исчезла бесследно! Я не мог тебя найти!

Она рассмеялась.

– Антош, с твоими возможностями ты нашел бы меня в течение суток, если бы захотел.

– Ты сердишься, что я этого не сделал?

Покачала головой.

– Я вообще не сержусь, с чего ты взял?

– Тогда объясни! Нам ведь было хорошо вместе.

Снова смех.

– Разве я когда-то это отрицала? Просто уже нет смысла что-то вспоминать. И выйди: мне надо переодеться.

Он ответил быстрее, чем успел обдумать свои слова:

– Я могу увидеть что-то неожиданное?

Ее глаза, как при первой встрече, мгновенно наполнились ледяным холодом.

– В самом деле, что это я…

И больше не глядя на него, начала раздеваться. Сбросила рубашку, открывая взору мужчины идеально ровную спину. Кружево. Как всегда, белоснежное. В тесной комнатенке внезапно почти не осталось воздуха.

Вцепился глазами в тонкие полоски ткани на бедрах, невольно дернувшись в ее сторону и почти впиваясь ногтями в собственные ладони. Она прошипела, не оборачиваясь:

– Еще один шаг – и я вызываю охрану.

Мужчина мотнул головой, стряхивая наваждение. Ну почему всегда ведет себя с ней, как какой-то неуравновешенный подросток? С самой первой встречи… И нет бы хоть теперь отвернулся: так и продолжал пялиться, как она одевается. Как будто реально не видел ничего подобного. Только сумел выдавить:

– Прости меня…

– Прощаю. А теперь убирайся.

– Жень. Я не собирался тебя обижать. Правда, солнышко… Просто хотел поговорить.

Усмехнулась, хотя он вроде бы не говорил ничего смешного.

– Я действительно спешу.

– Могу подвезти, – глупое заявление: прекрасно знал, что она откажется. Даже не удивился этому.

– Меня есть, кому подвозить, СОЛНЫШКО… Ты бы лучше оделся: мышцы разогретые, спину продует – никакой массаж не поможет, – и, не дожидаясь ответа, торопливо прошла к выходу.

Женя нырнула в автомобиль, поджидающий ее у дверей салона. Привычным жестом обняла мужчину, сидящего за рулем. Привычно подставила губы для поцелуя. И привычно не испытала ни волнения, ни даже особой радости. Уж точно ничего хоть отдаленно напоминающего ощущения, настигшие ее всего несколько минут назад в кабинете.

Ее такой знакомый, предсказуемый Миша. Заботливый и внимательный. Она почти всегда знала, чего от него ожидать, доверяла иногда больше, чем самой себе. И было непонятно, почему в ее сердце нет тех чувств, которые она уже отчаялась дождаться. И не только по отношению к нему – к любому другому, кроме единственного на свете человека, абсолютно этих чувств не заслуживающего.

Нет, она не томилась неразделенной любовью к своему неожиданному клиенту. Давно вышла из того возраста, когда девушки горькими слезами оплакивают несбывшуюся мечту. Жила ни в чем не хуже, а где-то и лучше других, имея для жизни все необходимое. А отсутствие рядом самовлюбленного красавца считала скорее успехом, чем проблемой.

Женя была в этом уверена до сегодняшнего дня, пока не увидела воочию объект своих несостоявшихся надежд. Такой же умопомрачительно привлекательный, как прежде. И такой же далекий. Вновь порадовалась, что за столько времени их знакомства Михаил ни разу не настаивал на переходе отношений к другой, более серьезной стадии. Неважно даже почему: сам ли того не хотел или видел, что она не готова.

У нее даже не поворачивался язык назвать мужчину своим любовником. Не было любви в их связи, по крайней мере, с ее стороны. Ни разу, даже в самые яркие, запоминающиеся мгновенья сердце не воспарило, не затрепетало так, как всего за несколько минут в присутствии … – Женя грустно улыбнулась: ее отсутствующей части. Так и не вернулась на место когда-то подаренная ему частица ее самой.