Он нажимает сброс, на экране еще пару секунд горит фотография жены и сына, светловолосого парнишки лет тринадцати. Оглядывается:

– Цыбуля, а ты не мог этим репортерам объяснить, что ну не до интервью сейчас? Столько дел впереди!

Шаталов возвращается в компанию. Все, наконец, поднимают походные металлические стопки, улыбаются друг другу.

– Ну что? – уточняет Шаталов. – За тех, кто в отпуске?

Пружины и маятники – VIII

Я не ставил перед собой задачи отразить в романе произошедшее в первой половине 1999 года с документальной точностью. Прошло двадцать лет, актуальные события постепенно превратились в историю. Выросло целое поколение, для которых марш-бросок на Приштину – абстрактный звук.

Полагаю, что теперь, отступив от тех дней на должную дистанцию, дав материалу остыть, историки быстро наверстают упущенное, поднимут из архивов вязкий спутанный клубок из тысяч нитей – намерений, решений, приказов и действий, приведших к входу российских десантников в аэропорт «Слатина».

Взятие приштинского аэропорта не привело к расширению нашего присутствия на Балканах, не изменило баланс сил в Косове – США и Североатлантический альянс добились отщепления еще одного куска от безответной Югославии. Казалось бы, марш-бросок не имел военно-стратегического или политического значения. Но он сделал гораздо, гораздо больше…

Я постарался отразить в тексте то недоверчивое ликование, которое испытал сам, когда увидел по всем телеканалам вошедшую в Югославию русскую колонну, восторженные глаза сербов, цветы на броне. Уверен, я был не один такой.

Маятник достиг верхней точки, натянутая пружина повернула шестеренку, и замершая в девяносто первом году стрелка с громким щелчком перескочила на новое деление. Двенадцатого июня одна тысяча девятьсот девяносто девятого года началась новейшая история России.

* * *

Многое в романе является вымыслом, художественным допущением.

События романа, разворачивающиеся в городе Глоговац и деревнях одноименной общины, могли произойти и в любом другом месте к западу или югу от Приштины.

Благотворительный фонд доктора Штерна «Von Herzen Zu Herzen» – «От сердец к сердцам» – полностью выдуман мной и не имеет отношения ни к одной из множества организаций со словом «сердце» в названии, занимающихся важным и благородным делом: помощью людям в беде.

Описанный в романе желтый дом на самом деле, к несчастью, находился не в Косове, а глубоко на албанской территории. Тем, кто туда попал, не представилось ни единого шанса побороться за свою жизнь. И никто не понес наказания. Возможные свидетели погибли или исчезли. Многочисленные смуки и штерны прекрасно себя чувствуют, строят совместный бизнес, дают интервью и заседают в парламентах.

И Робин вряд ли осталась без работы. Специалисты ее уровня всегда востребованы, методы оттачиваются и совершенствуются, цели намечены на многие годы вперед.

Следует помнить об этом.

* * *

Хочу выразить глубокое уважение и искреннюю признательность Юнус-Беку Баматгиреевичу Евкурову – командиру разведгруппы, забравшей аэропорт «Слатина» из рук бандитов и обеспечившей беспрепятственный вход десантникам, – за все, что было сделано тогда, в девяносто девятом, и за всестороннюю поддержку, оказанную проекту «Балканский рубеж» на протяжении пяти с половиной лет от зарождения идеи до ее воплощения в фильм и в книгу.

Дружеское рукопожатие – Гоше Куценко, рискнувшему поднять эту непростую тему и проломившему своим неистовым темпераментом все барьеры, стоявшие на пути.

Благодарность и пожелание успехов в будущих проектах – Вадиму Быркину, разглядевшему во мне сценариста и создавшему возможность общения с непосредственными участниками описанных в романе событий.

Отдельное спасибо Диме Яшенину, Софье Паскаль, Коле Желунову, Шимуну Врочеку, Дмитрию Кузнецову и любимой жене за поддержку в тревожный час дедлайна, кропотливую вычитку чернового материала и ценнейшие замечания по тексту и сюжету.

И, конечно же, особое восхищение – моей семье, совсем потерявшей меня в месяцы финального штурма «Балканского рубежа» и мужественно переносившей разлуку. Рубеж взят, я вернулся… до следующего похода…