В своих отношениях со мной Штюрмер был всегда учтив и корректен. Но то обстоятельство, что оба мы не доверяли друг другу, делало наши отношения несколько натянутыми». (Бьюкенен Д. Моя миссия в России: Мемуары. М., 2006. С. 212–213.)

В мемуарах французского президента Раймона Пуанкаре за 14/27 июля 1916 г. имеются следующие строки относительно политики к России: «Перед заседанием Совета Министров говорили о русских делах с Брианом, который получил новую очень тревожную телеграмму от Палеолога. Бриани того мнения, что я должен еще раз телеграфировать царю и стимулировать его вести войну до конца. Я это сделаю, но царь и сам убежден в этой необходимости. В отличие от всех окружающих его лиц, увы, он потерял всякий авторитет, и нет никого, кто пользовался бы этим авторитетом и к кому мы могли бы обратиться.

Это не мешает Бриану представлять себе Вену, занятую нами через Салоники и без помощи России. Никогда фантазия этого “реалиста” не была столь плодовитой». (Пуанкаре Р. На службе Франции. 1915–1916. Воспоминания. Мемуары. М.; Минск, 2002. С. 523–524.)

Генерал Ю.Н. Данилов отмечал особенности военной кампании 1916 г.: «Так образовались к началу 1916 г. друг перед другом два сплошных фронта. Чтобы выйти на маневренный простор, одна из сторон должна была предварительно прорвать стену неприятельских укреплений и затем расширить выполненный прорыв до возможности проложить вперед путь маневренной группе войск. Задача весьма трудная при силе современного огня и наличии у противной стороны резервов или возможности их подвезти с других фронтов.

Если бросить только беглый взгляд на события, происходившие на русском фронте с конца 1915 г. и в течение всего 1916 г. без особого углубления в их существо, то может получиться впечатление, что год этот протек для русской армии в томительном сидении в окопах, изредка прерывавшемся хотя и очень кровавыми, но довольно беспланными наступлениями с целью вырваться из удручающей обстановки позиционной войны.

На самом деле это было вовсе не так, и всякая наступательная операция русских армий на протяжении указанного времени хотя и не диктовалась прямыми интересами собственного фронта, но имела всегда своей целью оказания помощи то Сербии, то Франции, то Италии, то, наконец, Румынии. Такой способ действий вызывался условиями коалиционной войны.

Эта мало показная роль вынуждала между тем русские войска вести ряд очень трудных операций тактического характера, выполняемых в условиях крайней торопливости и недостаточной подготовленности, что, в свою очередь, вело к излишним кровавым потерям.

Хотя в течение 1916 г. и произошли некоторые улучшения в деле снабжения нашей армии вооружением, огнестрельными припасами и техническим снабжением, но улучшения эти очень мало коснулись вопроса снабжения русских войск тяжелой артиллерией и авиацией. А между тем для наступательных действий в сфере укрепленных позиций необходимо именно наличие большого количества могущественной артиллерии, богато снабженной снарядами и хорошо корректируемой при стрельбе. Из-за бедности наступательных средств также гибли десятки и сотни тысяч русских людей, гибли в их стремлении облегчить положение союзников!

Но внутренняя связь операций на русском фронте с общей обстановкой было ясно ощущаема только на верхах армии. Для армейской массы эта связь не была ясной. Внизу, в ее толще, ощущались лишь раздражающее количество жертв и почти полное отсутствие видимых результатов…

“Мы – пушечное мясо!.. Нас не жалеют и день за днем ведут на бойню!.. Войну ведут человеческими телами…” – шевелилось в душе солдата.

И действительно, уже в мае 1916 г. Военное министерство предупреждало Ставку: “Число призванных перевалило за 10% всего населения, несущего воинскую повинность. Новобранцы 18-го года – это последний до осени источник молодых укомплектований!..”

С наступлением, в свою очередь, для Германии более трудного в военном отношении времени правительство императора Вильгельма озаботилось созданием в различных пунктах страны особых отделений для пропаганды идей, способных облегчить германскому народу продолжение войны». (Данилов Ю.Н. Великий князь Николай Николаевич. М., 2006. С. 385–386.)

На фронте продолжались активные бои. Император Николай II записал в дневнике:

«15-го июля. Пятница

В 11-й армии после упорнейших боев наши войска прорвали весь фронт противника и заняли г. Броды.

Днем ходили вверх, гулял и купался. Погода прелестная. В 6 1/2 [ч.] принял Покровского – Гос. контр., возвратившегося из Франции и Англии. Вечером читал.

16-го июля. Суббота

Всего за бои с 3-го по 15-е июля армией ген. Сахарова взято 940 офицеров, 39 152 ниж. чин., 49 орудий, из них 17 тяжелых, 100 пулеметов, 39 мино– и бомбометов и много иного имущества. Гвардия вчера начала атаку на Ковельском направлении и прорвала расположение противника.

Днем спустились по реке, я в двойке. Погода стояла дивная. Принял Куломзина. Занимался до обеда»[173].

Еще 12 (25) июля 1916 г. 11-я армия В.В. Сахарова форсировала Слоневку. В ходе сражения под Бродами 12–16 (25–29) июля генерал Сахаров занял Броды и взял около 14 тысяч пленных и 9 орудий. После этого сражения 1-я австро-венгерская армия была расформирована, а из Литвы на русский фронт был переброшен 1-й германский корпус генерала пехоты И. фон Эбена. В соответствии с общим планом Брусилова 11-я армия Сахарова 23 июля (5 августа) возобновила наступление.

По воспоминаниям жандармского генерал-майора А.И. Спиридовича: «С 1 по 15 июля в армиях Брусилова шла перегруппировка войск. 15 июля все его армии снова перешли в наступление. На Ковельском направлении шли упорные бои. С большими потерями наши армии одерживали все новые и новые победы. По общему подсчету за время с 22 мая по 30 июля армиями фронта генерала Брусилова было взято в плен 8255 офицеров, 370 153 солдата, захвачено 496 орудий, 144 пулемета, 367 бомбометов и минометов, около 400 зарядных ящиков, около 100 прожекторов, громадное количество винтовок, патронов, снарядов.

В конечном результате армии Юго-Западного фронта заняли на севере часть нашей территории, а в центре и на левом фланге вновь завоевали часть Восточной Галиции и всю Буковину. Вся эта операция была связана с именем Брусилова. Его имя и имена командовавших армиями Лечицкого, Щербачева, Каледина, Сахарова, Леша передавались с гордостью. В то же время критиковали бездействие генерала Эверта, не поддержавшего наступление Брусилова. Бездействие было настолько очевидным, что это поняли даже простые солдаты. Молва называла Эверта изменником и считала, что он не наступал, чтобы тем самым помочь немцам». (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Минск, 2004. С. 333.)

Императрица Александра Федоровна в письме от 16 июля с сердечной теплотой писала супругу следующие строки:

«Сокровище мое родное!

Горячее спасибо тебе за твое милое письмо! Позволь мне от всей души поздравить тебя с добрыми вестями – какой это был для нас сюрприз, когда сегодня утром Рита объявила нам об этом лазарете – я не успела перед тем прочесть газеты! Броды взяты – какая удача! Это прямой путь на Львов, это начало прорыва, – начинаются успехи, как предсказывал наш Друг. Я так счастлива за тебя – это великое утешение и награда за все твои заботы и за тяжелые подготовительные труды! Но каковы наши потери? Душой и сердцем я там с тобой!