тело закопали или, как поговаривали некоторые в лагере, засыпали тело известью, – уж на фермах и в сараях у местной голытьбы чего только не припасено, хватит, чтобы избавиться от дюжины тел, а значит, уже к началу поисков от тела вряд ли что осталось, и искать больше нечего. В лагере верили, что именно такого злодейства следует ожидать от жителей маленького, затерянного посреди неизвестности городка, уверяли, что таких тупиц, как местные жители, редко где встретишь, и в поддержку своих слов указывали на необычное отсутствие успеха развлекательного представления, которое устраивали в лагере в начале каждого лета для родителей и горожан.

На одиннадцатый день поисков шеф Хукк, отчетливо понимавший, что может лишиться работы, созвал совет, пригласив дядю девочки, Старую Джейн и Уилл Скарлетт, которая вышла из лазарета на девятый день поисков и объявила о своих широко известных в узких кругах способностях к ясновидению и некромантии, с радостью и добровольно предложив свои услуги по обнаружению пропавшей любым возможным экстрасенсорным способом.

– Я полагаю, – начал шеф полиции, и в голосе его явственно прозвенело отчаяние, – что нам пора сдаться. Бойскауты ушли неделю назад, а сегодня поиски свернули и девичьи отряды.

Дядя пропавшей девочки кивнул. Благодаря стряпне миссис Хукк он набрал вес и распустил ремень, сравнявшись в этом с шефом полиции.

– Никакого прогресса не наблюдается, – сказал он.

– Я велела вам заглянуть под четвертый крытый мост от увядшего дуба, – напомнила Уилл Скарлетт. – Я вам говорила…

– Мисс Скарлетт, мы не смогли отыскать в округе ни одного увядшего дуба, – оборвал ее шеф Хукк, – а искали мы долго и тщательно. В этой местности вообще дубы не растут, – пояснил он, обращаясь к дяде девочки.

– Но я велела продолжать поиски, – настаивала провидица, – искать на левой стороне дороги к Эксетеру.

– Мы там смотрели, – ответил шеф Хукк. – Ничего не нашли.

– Знаете, – произнес дядя девочки и замолчал, как будто и так все было ясно. Он устало провел рукой по лбу и долго смотрел сначала на шефа полиции, а потом на Старую Джейн, которая тихо сидела за столом с бумагами в руках. – Знаете, – повторил он и опять замолчал. Наконец, обращаясь уже к Старой Джейн, он заговорил очень быстро: – Сегодня я получил письмо от сестры, она весьма расстроена, и это естественно. – Оглядев собравшихся, он снова произнес: – Естественно.

Все с благодарностью кивнули.

– Но вот еще что… она пишет, что, конечно, любит Марту и все такое, и, конечно, никто не скажет дурного о пропавшей девочке, наверное, с ней сделали что-то ужасное… – Дядя снова посмотрел каждому в глаза, и все снова кивнули. – Но она пишет, что, несмотря на все это… ну… она вполне уверена, что она передумала насчет лагеря «Филлипс». Я что хочу сказать, – произнес он и опять внимательно посмотрел на всех. – У сестры три девочки и мальчик… моя сестра, и, конечно, мы оба… нам ужасно жаль, и, конечно, мы не отменим награду и все такое, но я хочу сказать… – Он опять потер лоб. – Я имею в виду вот это самое. Старшая дочь, Хелен, замужем и уехала в Сан-Франциско, вот. Да. Я покажу вам письмо сестры. Вторая – Джейн, ну, она тоже замужем и живет где-то в Техасе, у нее сынишка лет двух. Есть третья девочка, Мейбл, она дома, с матерью, помогает по хозяйству и все такое. Ну… понимаете, о чем я? – На сей раз никто не кивнул, и дядя девочки сбивчиво продолжил: – Мальчик, сын, он в Денвере, и его зовут…

– Не важно, – перебил его шеф Хукк. Он встал и потянулся в карман за сигарой. – Скоро ужин, – произнес он, ни к кому в особенности не обращаясь.

Старая Джейн кивнула и зашелестела бумагами, которые держала в руках.

– У меня здесь все записано, – сказала она. – Девочка по имени Марта Александер подала заявление на пребывание в учебном лагере «Филлипс» для девочек-подростков с двенадцати до шестнадцати лет, ее заявление было занесено в досье с пометкой «возможно, сомнительная личность». Никаких записей о том, что девочка приехала в лагерь, не имеется. Несмотря на то, что ее имя было внесено в списки различных учебных групп, нет ни одной отметки о том, что она лично принимала участие в какой-либо деятельности. Насколько нам известно, она не использовала ни один из жетонов для входа в столовую, не пользовалась прачечной и не ездила на лагерных автобусах, не говоря уже об участии в танцах. Она не пользовалась ни полем для гольфа, ни теннисными кортами, ни лошадьми для верховой езды. Насколько нам известно, она никогда не посещала местные церкви, а наши записи, сэр, достаточно полные.

– Лазаретом она тоже не воспользовалась, – добавила Уилл Скарлетт, – или… психиатрической помощью.

– Вот видите? – заметил дядя девочки шефу Хукку.

– Она также не была ни вакцинирована, ни проходила проверку на витаминную недостаточность.

Тело, которое могло принадлежать Марте Александер, было найдено спустя чуть более года, поздней осенью, когда выпал первый снег. Тело обнаружили в зарослях колючих кустов, куда не пришло в голову заглянуть ни одному из поисковых отрядов, и нашли его два маленьких мальчика, забравшиеся туда в поисках ковбойского укрытия. Определить, как именно была убита девочка, оказалось невозможно, по крайней мере, такое утверждение выдвинул шеф полиции Хукк, который сохранил свой пост. Впрочем, удалось установить, что одета она была в черную вельветовую юбку, двусторонний непромокаемый плащ и синий шарф.

Ее похоронили без особых церемоний на местном кладбище; Бетси, присоединившаяся летом к отряду старших Охотников, но жившая в комнате одна, молча постояла у могилы, она так и не узнала по описанию ни одежду, ни тело. Старая Джейн тоже присутствовала на похоронах, как и подобает начальнику лагеря. На кладбище кроме них с Бетси никого не было. Нельзя сказать, что Старая Джейн плакала по пропавшей девочке, хотя время от времени подносила к глазам простой белый платок, раз уж приехала на похороны из самого Нью-Йорка.

Предзнаменование

«Фэнтези и научная фантастика», март 1958 г.

Вряд ли кто-нибудь мог бы с уверенностью заявить, что уживаться с бабушкой Уильямс легко и приятно. Как иногда замечала ее дочь, предварительно осыпав мать всевозможными комплиментами: «Она, конечно, очень хорошая, но иногда с ней трудновато». А ее зять, чье терпение было поистине огромным, а вежливость – неизменной, с ласковой улыбкой говорил жене: «Похоже, бабуля быстро стареет». Даже оба ее внука, пообщавшись с ней, порой приходили в бешенство, восклицая «О, бабушка!» или «Боже мой!» таким тоном, к какому прибегают дети, когда не