Вернулся на позицию Сохно, через пару минут к нему присоединился Яблочкин. Напряжение повисло в воздухе. Хотелось боя, хотелось, чтобы душа встала дыбом от злости и ожесточения. Но вот наконец хлопающий шум вертолетных винтов возвестил о приближении колонны. Машины шли, уверенные, что БТРы проверили дорогу. К тому же сепаратисты в том же составе проехали здесь всего два часа назад. Ничто не предвещало опасности. И когда уже передняя машина почти заехала на линию, намеченную к остановке всей колонны, Слава неожиданно спокойно и четко сказал, как скомандовал:

– Дрова!

И в ту же минуту под передним колесом грузовика ахнул взрыв. Второй грузовик, к удивлению, останавливаться не стал, а попытался обогнать неудачливого ведущего. Благо дорога здесь позволяла это сделать. И – второй взрыв. Тут, видимо, косовары поняли, что это не случайная мина – это засада. Остановилась колонна. Чуть не цирковые рампы запалили вертолеты, пытаясь осветить дорогу внизу и разобраться в происшествии. Прямо на свет из машин стали выскакивать солдаты. Именно этого момента Слава и ждал.

– Огонь!

И первым нажал на спусковой крючок гранатомета. Но старался сам, и предупредил об этом остальных, накрывать гранатами только передовые ряды. Чтобы не достать американцев и их машину осколком. Почти одновременно с ним заговорили другие гранатометы, заговорили «винторезы» со склона горы и с тыла колонны, куда уже подоспел Юрьев. Одновременно что-то чиркнуло по ночному небу. С такой дистанции и по таким прекрасным неподвижным целям Тарханов с Согриным промахнуться не захотели. Один вертолет взорвался в воздухе, а второй сначала упал и только потом взорвался. Тут же взорвалась последняя в колонне машина. Похоже, подожгли ей бензобак.

– В среднюю машину не стрелять! – В пылу боя Слава даже закричал в микрофон, забыв, что его и так слышат отлично. Но разговор о том, что нужный груз находится именно там, слышали все и предупреждение было лишним.

Выучка у сепаратистов все же была, хотя и не такая, как у «теней». Кто-то взял на себя команду, кто-то приказал, и передняя группа бросилась в обход горящих машин вперед по дороге – в единственную сторону, которая обещала хоть какую-то возможность спасения. И снова два взрыва. Теперь уже кто-то задел растяжку, установленную Сохно. Группы остановились, но не успели залечь. Снова громкоголосо заговорили гранатометы. Это был не бой, а побоище. Сепаратисты не видели, в кого стрелять. А сами среди пламени были совершенно открыты.

Последняя надежда албанцев была на возвращение бронетранспортеров. Но вот и с другой стороны дороги ухнул взрыв, за ним другой. И работа «пожирателя леопардов» не оказалась не оцененной. Слава на всякий случай тут же выслал двух человек в прикрытие тыла. Но группа Володи тоже нашла себе работу, и от поворота никто не показался.

Все закончилось за двадцать минут. И очень удачно. Только двое были легко ранены в отряде Юрьева.

Иващенко с Кордебалетом подталкивали стволами трех пленных американцев. Остальных все же уложили или пули – в сутолке трудно разобрать, кто что из себя представляет, – или гранатные осколки.

Спустились со склона Согрин с Тархановым и герцог де Валомбрез. Если первые двое показали свою привычность к картине боя, то герцог, такое увидевший впервые, был бледен и осуждающе качал головой, хотя вслух ничего и не говорил.

– Пошли посмотрим, – позвали Славу.

Они только шагнули на свет, когда откуда-то из-за тел, лежащих в самых разнообразных позах – смерть не разбирает, кого в какой застать, – раздалась автоматная очередь. Тарханов покачнулся, словно споткнулся, и упал с перебитыми ногами. Герцог долго стоял, держась руками за живот, не понимая, что произошло. И только потом упал головой вперед. Согрин прыгнул в сторону, трижды подряд выстрелил из «винтореза» и после этого склонился над ранеными.

А капитан достал телефон. Набрал номер:

– Мате! Вертолет срочно... Груз забрать и вывезти раненых. Быстрее только...

Тарханова выписали из сербского госпиталя гораздо раньше, нежели герцога. Оба ранения – в одну и в другую ногу – были сквозными, кости остались не задеты, а упал Артем так быстро не потому, что его сразили пули, а для того, чтобы не достали и следующие – естественная реакция боевого офицера.

Они попрощались с Валомбрезом тепло. Серж еще не вставал с кровати. Но на днях его должны были вывозить сначала в Венгрию, а потом уже домой представители Красного Креста. Напрямую с французской стороной сербы работать не хотели.

У выхода из госпиталя подполковника встретили Сохно с Макаровым на трофейном «Хаммере», за рулем которого сидел черноусый Думитру. Остальные члены двух российских групп уже покинули Югославию. Сохно остался по настоянию Костомарова и по просьбе Макарова. Дома еще предстояло уладить дела со Ставропольской краевой прокуратурой и только после этого можно было возвращаться спокойно.

«Хаммер» довез Тарханова до Белграда, откуда уже на другой машине его отправили в Венгрию. В Москве Артем был только через сутки. В аэропорту, только теперь в другом, его снова встречал Владимир Андреевич. Только в первый раз генерал был один, а сейчас следом за ним руку Тарханову пожал полковник Нефедов.

Нефедов сам прилетел из Канады только час назад и случайно встретил генерала в зале ожидания. Естественно, он задержался. И пока ждали самолет из Будапешта, рассказал Владимиру Андреевичу, как вывозили из Монреаля Дороти Митчел, то есть капитана Тарасову.

Дороти срочно «вышла замуж» и стала Дороти Хилл. Ее «муж», пожилой англичанин, сопровождал жену в Канаду для сложной операции на легких и отвозил домой. Дороти к самолету доставили на носилках. Санитар занес ее в салон на руках. В Лондоне ее уже встречали, чтобы посадить с другими документами и с «новым мужем» на теплоход до Риги.

Что случилось с профессором Броуди, Дороти узнала из газет. Его похитили представители колумбийской повстанческой армии. Американским спецслужбам удалось задержать небольшую прогулочную яхту с пленником в Карибском море. Таким образом, профессор вернулся в родной институт к любимой работе и пришел в ужас, узнав, что винчестер на его компьютере оказался совершенно пустым. О Дороти он вспоминал с сожалением – попала женщина в случайные свидетели. И похитители «убрали» ее. Тело англичанки найдено не было.

Тарханов вышел из самолета, опираясь на палочку. В машине уже генерал сообщил подполковнику о новом назначении. Переезду в Москву Артем внешне не слишком обрадовался, но сразу сказал, что долечиваться предпочитает дома. Костомаров не возразил.

Через день Тарханов улетел.

Дома его встречала дочь. Отец был хмур и мало говорил. И, почти не задержавшись в квартире, где погибла Марина, отправился на кладбище. И не захотел, чтобы дочь поехала с ним.

Он нашел нужный квартал, нашел могилу. Постоял молча, потом поклонился и сказал: