Пальцы их на секунду соприкоснулись...

Джек отдернул ладонь, словно ужаленный.

Глядя куда угодно, только не на Аманду, споро захлопнул дверцу и отступил.

Поднял глаза только минутой позже – кэб был уже далеко, магнетизм девичьих глаз больше не действовал на него. Джек развернул листок помеченных Тейлором адресов и отправился к следующему по списку...

Всю дорогу Аманда стояла перед глазами, ее голос звучал в голове. Это было подобно солнечному удару! Безумному наваждению.

Джек встряхнул головой и заметил констебля у нужного дома.

– Огден, слыхал, что случилось? – позвал его тот, расплываясь в улыбке. – Тутошнюю богачку ядом каким потравили. Прямо за завтраком и окочурилась... Зрелище, говорят, малоприятное. Инспектор зол, словно черт! Сначала дворняги, теперь дамочка эта. Напасть, да и только!

Джек поглядел на констебля, одного из немногих, с кем близко сошелся на новой работе.

Тревожные мысли прорвались сонмом вопросов:

– Как это случилось? Давно ли? Про яд сумели узнать?

– Ну-ну, – осадил его парень, – ты это, придержи лошадей! Харпер прибыл около получаса назад. Еще и узнать ничего не сумел... Сам-то как здесь оказался?

– Так я ж по делу, – пожал Джек плечами, – мне велено было про мертвых собак расспросить. И этот адрес был в числе прочих...

– Беда, – покачал головой Брэкстон, – кажись в этот раз не только дворняге, но и хозяйке досталось. Что ж это такое творится?

И Джек, посчитав тот вопрос риторическим и не нуждающемся в ответе, направился в сторону заднего входа. Ему страсть как хотелось узнать, что случилось с хозяйкой умершей от яда собачки...

А то, что собачка потравлена ядом, как ее остальные товарки, он даже не сомневался.

Миссис Эмилия Коупленд лежала под белой простыней на полу собственной гостиной. Инспектор Харпер обосновался в угловом кабинете: опрашивал слуг, хмуря кустистые брови, довел до истерики камеристку, рассердил экономку и в целом считал, что ведет себя верно. Подумаешь, припугнул их немного, аль не цветы полевые: от легкого ветерка не рассыплются. Зато говорить станут больше... Испуг любому язык поразвяжет.

– Итак, расскажите все от начала, – потребовал Харпер от горничной с перепуганными глазами. – Все точно, как было, ничего не скрывая.

И та пропищала:

– Я рано поднялась, еще только свет занимался, и сразу отправилась черпать воду в колодце. У нас намечалась недельная стирка...

– К чему мне все это? – одернул ее инспектор в видимом раздражении. – Начните сразу с хозяйки, с ее пробуждения... Что было после?

– Я мало что знаю, – пожала плечами служанка, – пока воды натаскала, Полин управилась с каминами в доме, а после случилось это, с собачкой хозяйки. Ее кормили в хозяйских покоях, всегда точно по расписанию, там она и издохла под крик миссис Коупленд. Мы в ужас пришли, когда его услыхали... Уж как она плакала, как убивалась, как будто родное дитяте оплакивала. Никто толком не понимал, что такое случилось... Кухарка до ужаса перепугалась.  И точно не зря: хозяйка призвала ее к себе, вопросы разные задавала...

– Что за вопросы? – решил уточнить инспектор.

– Так то про собачью кормежку: откуда она, что да как. Была уверена, песика отравили, велела в полицию обратиться. Мол это она так не оставит... Мисс Геррет, наша кухарка, – понизила она голос, – сказала, он умер с пеной у рта. Она его увидала и даже перекрестилась!

– Что было после? – одернул ее инспектор.

– А после наш Тэдди, один из младших лакеев, побег в полицию донести, а мертвую собачонку велели снести на ледник да там до поры и оставить. Хозяйка же еще убивалась, стенала, словно раненая волчица, и мистер Хэнкок велел подать чаю с бисквитом. Хотел усмирить ее как-то, утишить горе бедняжки.

– Мистер Хэнкок – старик с пышными бакенбардами? – Служанка утвердительно кивнула. – И кем он приходится... приходился вашей хозяйке? – осведомился инспектор.

– Двоюродный дедушка ныне представившегося мистера Коупленда, инспектор. Бедняжка остался без крыши над головой, и наша хозяйка его приютила. Она всегда была сердобольной и доброй! Сироткам там помогала, бедняжечкам разным. Однажды и мне целый пенс подарила, просто так, в благодарность за чистый камин! А еще...

– Ближе к делу, мисс Корбет, – одернул ее инспектор, – кто подал чаю с бисквитом?

– Так мистер Стоун и подал, дворецкий наш то бишь. – И тут же воскликнула: – Вы ведь не думаете... – даже рот рукою прикрыла. И тут же себе же и возразила: – Нет, мистер Стоун совсем не такой! Не отравитель какой-то. Он служит здесь долгие годы, к тому же хозяйку все любят...

– Так ли уж все?

Девушка тут же смутилась:

– Коль вы на мастера Дэвида намекаете, так ссоры те не всерьез, так и знайте. Мать с сыном бранятся и мирятся, что здесь такого?

– И часто они так бранились?

– Частенько, коль мастер Дэвид из Франции возвращался. Он там на художника учится, экспрессионист называется, – произнесла она по слогам сложное слово. И засияла от радости за себя... – Хозяйка хотела, чтоб он за голову взялся, имением занимался, а тот ни в какую: уеду и больше меня не увидишь, так и сказал на полном серьезе.

– То есть в ладу они не были?

– Можно и так, верно, сказать, но чтоб свою матушку потравить...

– Расскажите, как это случилось.

– Мисс Флойд о том лучше расскажет – они рядом сидели, когда то приключилось – я знаю лишь только, что плохо ей стало, хозяйке-то нашей. Она за горло схватилась, сказала, ей воздуха нет. На подушки вдруг завалилась! Мистер Хэнкок подумал, что это все сердце: велел принести сердечные капли, послали за доктором. Только все бесполезно: глаза у нее закатились, щеки вспыхнули алым, и пена выступила на губах. Когда прибыл доктор, он сразу велел в полицию обратиться, сказал, все признаки отравления на лицо. Вот все, что я знаю! Честное слово, инспектор.

И тот благосклонно кивнул.

– Идите, да лишнего не болтайте! Спрошу по всей строгости закона.

Он погрозил девушке пальцем, и та выскочила, словно ошпаренная.

Джек прошел задним ходом: притихший, словно в трауре, дом казался до странности неживым, словно умер вместе с хозяйкой. На кухне, в прачечной, в общей столовой шептались слуги, но тихо, как мыши.

Иль призраки...

И лица у всех были под стать: бледные, перепуганные.

Они разбегались при взгляде на полицейскую форму, и Джек не знал радоваться тому или печалиться. По крайней мере, никто не прогнал его прочь, и он оказался в холле, пытаясь представить, куда же идти.

В этот момент, хлопнув распахнутой дверью, в дом ворвался молодой человек лет примерно до тридцати с копной рыжих волос и потерянным взглядом.