Церкви была не в состоянии урегулировать подобную кровавую смуту самостоятельно. Необходим был внешний катализатор, который бы смог снова привести в движение поврежденный схизмой Соборный механизм. Таким катализатором явился совершенно чуждый римской церковной жизни арианин Теодорих, предписавший, руководствуясь формальным принципом времени, занять Римскую кафедру тому, кто оказался рукоположен ранее соперника.

Данное решение, по справедливому мнению K. Гефеле, позволило Симмаху, рукоположенному все-таки несколько ранее Лаврентия, после трех месяцев беспорядков собрать синод Римского клира и италийских епископов 1 марта 499 г. в базилике св. Петра. На Соборе присутствовало семьдесят два епископа, в том числе и сам антипапа Лаврентий, шестьдесят семь пресвитеров и семь диаконов. Учитывая тот факт, что в конфликт сразу вмешался король Теодорих, можно предположить, что проведение синода было запланировано при дворе в Равенне. Неслучайно Лаврентий первоначально отказался от борьбы за Римскую кафедру, подписал протокол заседаний синода, признав легитимность Симмаха. По-видимому, он сделал так, следуя указаниям короля, благодаря чему получил в качестве своеобразного отступного епископство. Впрочем, он вступил в управление своим диоцезом, имевшим в качестве центра городок Нуцерию Альфатернскую (ныне Ночера) в южной Кампании, лишь после синода 1 марта 499 года[808]. Из деяний синода, как справедливо подчеркнул К. Гефеле, видно, что имя Теодориха вообще не упоминалось, тогда как, открывая заседание, архидиакон Фульгенций объявил учредителем собора именно Симмаха. Данное обстоятельство определенно свидетельствует в пользу того, что римский клир и епископы Италии жаждали прекращения беспорядков именно от Соборного судебного решения, а не от предписания светской власти. Именно поэтому Симмаху удалось без особых трудностей, несмотря на суровую зимнюю погоду – о чем говорится в деяниях, – собрать достаточно наполненный участниками синод без каких-либо королевских исполнителей, которые могли бы направлять ход заседания[809]. На заседании Симмах потребовал упразднить практику подкупов при избрании архипастырей и возможность домогательств епископства, «возникших по наущению диавола». Отцы синода возгласами одобрения и пожеланиями долгого жития приняли предложенные Симмахом и прочитанные папским нотарием Эмилианом декреты, тем самым признав законность понтификата Симмаха.

Декреты, одобренные отцами синода, содержали в целом три основные положения. Первое из них запрещало клирикам при здравствующем папе совершать таинства без соответствующих данных папой полномочий, а также устраивать сборы подписей или частные собрания с целью проведения альтернативных выборов другого лица.

Второе положение Соборных декретов предписывало избирать папу в случае, если предшествующий Римский епископ не назначил преемника, при том, что высказывающиеся «не от правого суждения» должны были быть лишены священства.

Наконец, третье положение представляло собой обещание вознаграждения тем, кто, будучи участником заговора против папы, своевременно донесет о злоумышлении.

Следует отметить, что данные положения, преследуя одну цель – оградить избрание папы и его последующее пребывание на кафедре св. Петра от неканонических покушений, содержали весьма серьезные неточности с точки зрения канонического права. В частности, первый декрет, прочитанный нотарием Эмилианом, предписывал лишить сана и церковного общения злоумышленника против Римского епископа. Однако, согласно древней норме канонического права, лишение сана и отлучение следовали одно за другим в случае неповиновения, но не одновременно. Декрет, таким образом, предполагал двойное наказание для явного устрашения виновных, никак не регламентируя степени виновности в упомянутых преступлениях против полномочной церковной власти.

Положения второго декрета в той части, где говорилось о неожиданной смерти папы, не успевшего предписать об избрании преемника, вступали в противоречие с рассматриваемым в предыдущей главе постановлением Римского Собора 465 г., на котором папа Иларий и епископ Проб – один из участников заседания, протестовали против порядка назначения преемников диоцезальными епископами. Такая практика входила в противоречие с четвертым каноном I Вселенского Собора 325 г., определившим в качестве обязательного избрание епископа другими архиереями провинции во главе с митрополитом. В 404 г. папа Иннокентий I в письме к Виктрицию епископу Ротомагенскому подтвердил для диоцезов Галлии этот принцип: «Неприкосновенен приговор о том, что епископ утверждается мнениями большинства. И пусть ни один епископ не будет самонадеян, чтобы поставить епископа, да не явится предоставленная милость тайной. Также и Никейский Собор определил»[810]. В 441 г. I Аравсионский (Оранжский) Собор боролся против похожего явления, осуждая двадцать первым каноном двух епископов, решивших совершить архиерейское рукоположение[811]. Впоследствии данные постановления станут неотъемлемой частью латинской канонической традиции. О необходимости поставлять епископа на Соборе определили еще в IV в. западные епископы в упоминавшихся в предыдущей главе постановлениях, изданных в 343 г. на Сердикском Соборе, а также восточные епископы в 341 г. на полуарианском Антиохийском Соборе, а также на Лаодикийском Соборе.

Относительно роли церковного народа в избрании епископов также имелись канонические предписания, выраженные еще в IV столетии, согласно которым избрание клириков не должно быть прерогативой народных сборищ, по тринадцатому канону Лаодикийского Собора. Вместе с тем, древнецерковная традиция предполагала участие церковной общины в избрании епископов. Данная традиция, неоднократно выражаемая в различных канонических документах, оказалась определенно зафиксирована на рубеже V–VI вв. в деяниях апокрифического Собора папы Сильвестра[812]. Данный памятник провозгласил принцип, выраженный в словах «не следует никакому епископу поставлять или посвящать в какую-либо степень клирика, если не со всей собравшейся церковью»[813].

Обычай участия церковной общины в избрании епископов определенно выразил в свое время и папа Целестин, писавший епископам Галлии, что при избрании понтифика «испрашивается согласие и пожелание клира, народа и чиновников»[814]. В дальнейшем св. папа Лев I подтвердил данный принцип[815], а в 465 г. папа Иларий на Соборе окончательно определил необходимость публичного избрания, чтобы не превращать церковное служение в частное вымороченное наследование. Основываясь на подобных источниках, Ж. Годме делает окончательный вывод, согласно которому «епископ Рима, папа в принципе избирался как другие епископы клиром и народом. Действительно, как это чаще всего осуществлялось в отношении других епископов, он выбирается римским клиром и народное провозглашение утверждает это назначение. Посвящение нового понтифика имело место в принципе в воскресенье. Оно являлось уже привилегией епископа Остии, но совершалось в присутствии других епископов»[816].

Однако, несмотря на столь определенные свидетельства других многочисленных источников, из деяний Римского синода 499 г. явствует, что папа Симмах довольно невнятно определил необходимость публичного избрания понтифика, не сославшись ни на какие конкретные канонические нормы. Возможно, что Симмах имел ввиду некий местный римский «consuetudo canonica» (канонический обычай), предполагавший для Римского епископа привилегию, позволявшую ему поставлять преемника единолично. Признаки присутствия данной привилегии можно найти в известном собрании «Breviatio canonum» Фульгенция Ферранда, шестой канон из которого со ссылкой на послание папы Сириция предписывает: «Ut unus episcopus episcopum non ordinet, excepta ecclesia Romana»[817] («Пусть один епископ епископа не поставляет, за исключением Римской церкви»).

Однако наличие подавляющего большинства свидетельств из