Трагедия с «Курском» подняла столько грязи и нечистот со дна нашего общественного бытия, что порой поражаешься: разве могут нормальные люди устраивать столь циничные игрища на человеческом горе?

Едва стало известно о катастрофе подводной лодки, в эфире началась самая настоящая вакханалия. Увы, о самих погибших подводниках не слишком-то много говорили, зато каждый стремился извлечь для себя максимальную пользу из случившегося. Политики с жаром обличали друг друга, припоминали старые обиды, обвиняя всех, кроме себя, в происшедшем, давая многозначительные, но совершенно никчемные советы. Люди бизнеса, поняв, что дело пахнет хорошими деньгами, сразу начали проводить громкие акции и организовывать всевозможные фонды. Но особенно неистовствовала пресса. Понятно, что профессия журналиста предполагает уже по самой своей сути известную любознательность, умение первым добыть сенсационный материал, проникнуть туда, куда еще никто никогда не проникал, и тем самым утереть нос конкурентам. Знаю, о чем говорю, ибо в течение пяти лет был заместителем начальника пресс-центра ВМФ и успел насмотреться всякого. Но, признаюсь, то, что творила пресса вокруг «Курска», я наблюдал впервые.

Безусловно, любая трагедия национального масштаба всегда вызывала и будет вызывать повышенное внимание СМИ. Но при этом должны соблюдаться такие основополагающие принципы профессии журналиста, как гуманность в отношении родственников людей, попавших в беду, и компетентность (я уж не говорю о профессионализме!) в той теме, о которой идет речь. Увы, все это в случае с «Курском» было отброшено в сторону и начался невиданный шабаш.

Прежде всего, не стоит удивляться, что гибель «Курска» вызвала настоящую бурю восторга в западной прессе. Погибших там, впрочем, иногда для вида жалели, но в целом тон иностранных газет и телепередач был достаточно злорадным. Примеры? Пожалуйста!

Вот несколько цитат из статей голландского журналиста Питера ван дер Слоота, работающего в Москве:

«У русских подводников с „Курска“ была вольготная, привилегированная житуха (?)…» «Жители Курска снабжали своих лучших сыновей каждые 3 месяца вагонами мяса, сигарет, колбасы, шоколада и теплых носков…» «Они, наверно, там уже все передрались…»

Некая Катрин Шперр (газета «Ди Вельт») в статье «О цене человеческой жизни» сначала долго рассуждает о судьбе абстрактного российского моряка, а потом вдруг ни с того ни с сего возвращается к временам СССР и начинает громить коммунистическую систему.

Судьба российских подводников Запад не слишком интересовала, зато интересовало другое: возможные политические и экономические потрясения, которые могли бы возникнуть в России в связи с «Курском». Кроме того, началась еще более масштабная кампания с целью доказать всему миру на примере «Курска», что Россия не может иметь ядерного оружия и атомного подводного флота.

Журналист Джон Грей со статьей, названной весьма многозначительно «Закат России» («Гардиан»): «Что общего имеет судьба российских подводников с судьбой сибирского тигра?…Разваливающееся российское государство не может ничего сделать, чтобы спасти „Курск“; не способно оно и предотвратить грядущие, еще более серьезные катастрофы. В неудовлетворительном состоянии находятся российские ядерные средства, что таит страшную опасность для России и всего мира…»

Некто Гвин Принс, статья «Катастрофа вполне возможна» (все та же «Гардиан»). Суть статьи в нагнетании страха вокруг псевдоэкологической катастрофы на Кольском полуострове и почти открытом требовании скорейшего уничтожения атомного подводного флота России. Не можете содержать — ломайте, а деньги на уничтожение флота мы вам дадим, не переживайте! Вот так!

А вот еще одна «сенсационная» статья — некого Гисберта Мрозека из «Берлинер цайтунг» с весьма интригующем названием «Лицензия на молчание». Останавливаюсь на этой статье подробнее, потому что, на мой взгляд, она представляет собой наиболее типичный образчик обмусоливания «курской» темы на Западе. Не имея возможности, да и желания приводить весь опус целиком, ограничусь лишь рядом цитат и некоторыми комментариями к ним.

«…Свидетелей отправляют в провинцию, водолазам запрещают говорить — так российские власти обходятся с теми, кто мог бы пролить хоть какой-то свет на обстоятельства трагедии в Баренцевом море. Никто не должен узнать, что же в действительности произошло с „Курском“».

Интересно, что подразумевает автор под словом «провинция»? Если окраины России, то и Североморск и Видяево — как раз самая что ни на есть окраина. Куда уж дальше отправлять-то — не в ГУЛАГ же! Что касается водолазов, то в печати и на ТВ выступали как начальник УПАСР ВМФ Г. Верич, так и главный водолазный специалист ВМФ Алексей Пехов.

«…С момента катастрофы у российского руководства не было другой цели, кроме как скрывать правду. Это началось 12 августа. В этот день, как рассказывают пожелавшие остаться неназванными информированные источники, Главком ВМФ Куроедов ожидал повышения по службе. Приказ уже якобы был подписан. Куроедов ждал подтверждения, и тут пришла новость о взрыве на „Курске“. Именно поэтому главком информировал всех неправильно и слишком поздно…»

Вообще-то, всем давно ясно, что главной целью российского руководства были все же спасательные работы. Это более чем очевидно. Кроме того, никакого повышения 12 августа ГК ВМФ не ждал хотя бы потому, что ни с одной из вышестоящих должностей в то время никто не уходил. О времени информирования президента и министра обороны о случившемся мы уже говорили с указанием конкретного времени. Там все было сделано вовремя. Ну а кто эти таинственные «информированные источники»? Откуда они? Хоть бы намекнул журналист. Однако читаем далее.

«…История катастрофы в Баренцевом море — это история лжи и подтасовок. Сначала военное руководство оказалось в полном смятении, потом общественности были представлены три версии, которые должны были снять ответственность с военного руководства. „Курск“ натолкнулся на немецкую мину времен Второй мировой войны, „Курск“ столкнулся с натовской подводной лодкой или же на его борту взорвалась торпеда… Только один подводник согласился говорить о „Курске“. Он пьет третью рюмку коньяка, не рассказывая ничего такого, что могло бы серьезно повредить репутации российского военно-морского командования… 21 августа начальник штаба СФ вице-адмирал Михаил Моцак приказал петербургским подводникам хранить молчание…»

Насчет полного смятения я умолчу, ибо в первые дни руководству ВМФ было не до СМИ, оно занималось спасательными работами, а не болтовней на брифингах. Что касается версий, «снимающих ответственность», то любая из них, наоборот, эту ответственность подразумевает: если мина, то почему ее не вытралили, если столкновение с иностранной подводной лодкой, то почему она проникла в район учений, если внутренний взрыв, то каким было техническое состояние подводной лодки? Пьющего же третью рюмку коньяка и молчащего при этом подводника можно оставить на совести автора. Понять его обиду на собеседника, впрочем, можно: ушлый подводник и весь коньяк выпил, и нового ничего не сообщил… Надул, получается! Обидно! Непонятно и то, как и что мог начальник штаба СФ приказывать отставным офицерам. Они-то уж ему никак не подчиняются, так как, пребывая в отставке, получают законные пенсии и говорят, что хотят и где хотят. Приказывающий отставникам адмирал — это уже нечто из области фантастики даже для западного читателя! Однако пойдем дальше.