— Слушай, Егоров, а где же он берет самогонку? Он что, отлучается из хозвзвода, уходит куда-нибудь из деревни?

— Я, по правде сказать, не знаю. Мне приходится в течение дня решать очень много различных хозяйственных дел, и мне было не до этого человека.

Мы понимали Егорова. Действительно, на нем держалось все наше большое партизанское хозяйство. Поэтому мы решили сами заняться этим «прокурором». Прежде всего приказали часовым, которые стояли на всех выходах из деревни, докладывать нам, когда и кто из партизан уходит из нашей деревни. А также приказали командирам взводов строго следить за самовольной отлучкой их партизан. И вот однажды, примерно часов в 10 утра, к нам в штаб прибежал часовой и доложил:

— Товарищ командир, из нашей деревни в сторону соседней деревни пошел этот, ну, как его прозвали партизаны, «прокурор». Я его задержал на посту и спросил: «Зачем вы идете из деревни?» А он говорит: «По заданию командира хозвзвода Егорова». Я его пропустил через пост, но все же решил сообщить вам.

— Хорошо, Пекарский. Идите на свой пост.

— Ну, комиссар, одевайся и пойдем, посмотрим, какое «задание» выполняет этот «прокурор».

Мы вышли на улицу, запрягли в саночки лошадь и поехали следом за ним. Далеко от деревни он уйти еще не успел, и в заснеженном поле была хорошо видна идущая по дороге черная фигура этого человека. Он нас не замечал и, сосредоточившись только на одном, как бы ему напиться самогона, покачиваясь, шагал в сторону соседней деревни. Мы с Агапоненко не спешили, и лошадь у нас шла шагом. Задержавшись на краю деревни, мы дали возможность этому человеку выполнить свое «задание».

Примерно через полчаса мы решили все же разыскать в деревне этого человека. Женщины нам быстро показали, в какую хату он зашел. Мы подъехали к этой хате. Войдя в дом, мы увидели там такую картину. Наш партизан по прозвищу «прокурор» спокойно восседал в переднем углу за столом под образами и степенно выпивал и закусывал. Перед ним на столе стояла сковородка с шипящей еще яичницей и бутылка недопитого самогона.

Мы поздоровались с хозяйкой этого дома, которая стояла за занавеской на кухне около печки, и, возмущенные поведением «прокурора», приказали ему встать и выйти на улицу.

— Вы арестованы! — объявил ему Агапоненко.

Физиономия «прокурора» была недовольной. Ну как же быть довольной, если ему не дали допить самогон и насладиться яичницей. Этого мародера мы привезли в нашу деревню Бояры и посадили в один из амбаров под усиленную охрану партизан. Пришлось пригласить из штаба бригады нашего следователя Захаревича и передать ему это дело мародера на расследование. Через несколько дней следствием было установлено, что он занимался вымогательством самогона у жителей деревень нашей зоны, а также отбирал у них разные ценные вещи: золотые кольца, серьги и другие, которые были найдены в его вещевом мешке.

В первых числах марта следствие было закончено, Захаревич написал следственное заключение. Комбригом был подписан приговор о расстреле этого мародера. Приговор был приведен в исполнение взводом Петра Захарова на кладбище деревни Бояры.

* * *

В начале марта 1944 года наши разведчики, возвращаясь с задания из-под Сенно, услышали гул самолета и увидели в свете зажженных фар спускающиеся парашюты. Они быстро стали пробираться в этом направлении и встретили двоих вооруженных, одетых в белоснежные маскхалаты людей. После короткой «разборки», в которой они чуть не постреляли друг друга, выяснив, кто такие, партизаны на двух санных упряжках доставили всех парашютистов на базу отряда в Черею.

Это была диверсионно-разведывательная группа в составе: командир группы — капитан Тишевецкий, заместитель командира — Алексей, разведчики — Хасан, Борис, Николай, Виктор, переводчик Рудольф и радисты — Сана и Костя. Их никто не встречал, так как на территории, интересующей командование Западного фронта, действовали партизанские отряды, не имеющие связи с Большой землей из-за отсутствия рации. Поэтому группу выбросили на первую лесную поляну, как оказалось, несколько северо-восточнее заданного района, совсем близко от немецкого гарнизона. И только случайная встреча с разведчиками отряда Агапоненко, которые быстро, еще до рассвета, увезли десантников в свою зону, и то, что немцы боялись ночью ходить в лес, спасло их от неминуемой гибели.

Мы были очень рады таким гостям. Нам так много хотелось у них узнать. Ведь уже третий год многие из нас не видели человека с Большой земли, а потому засыпали их вопросами, на которые они нам охотно отвечали. Но главная радость — у них по рации связь со штабом фронта, а это значит, что мы сможем обратиться туда за помощью.

На другой день капитана Тишевецкого пригласил к себе наш комбриг Гудков. Там они договорились о совместных действиях. Для начала Гудков, по просьбе капитана, дал группе двух проводников, хорошо знающих, как пройти к железнодорожному узлу Толочин. И уже на следующий день Хасан, Борис, Рудольф и проводники отправились в путь с заданием — вывести этот узел из строя. Им это удалось. Они пустили под откос железнодорожный состав с живой силой и техникой, следующий на восток, и вывели этот узел из строя на 28 часов.

Других разведчиков, Николая и Виктора, вместе со своим заместителем Алексеем капитан отправил в соседние бригады, чтобы наладить связи и скоординировать совместные действия в соответствии с требованиями штаба Западного фронта.

Сам командир группы с вернувшимися Хасаном, Борисом, Рудольфом и проводником отправился на встречу со связной, от которой в дальнейшем будут поступать необходимые сведения и через нее будет налажена связь с нашими людьми в частях РОА (Русская освободительная армия). Через несколько дней они вернулись усталые, но довольные. Встреча состоялась и была успешной. С помощью этой связной им удалось перетянуть многих солдат и офицеров РОА на нашу сторону.

А когда, по данным разведки, противник начал передислокацию войск на участке железной дороги Витебск — Орша, командир группы направил в район станции Богушевская Хасана, Бориса, Рудольфа и Николая, чтобы вывести ее из строя. С помощью проводника, данного Гудковым, ребята, несмотря на начинающуюся распутицу, сумели добраться до цели и выполнить задание.

У меня остались самые светлые воспоминания об этой группе: смелые, неугомонные, веселые ребята и совсем еще девочка, радистка Сана, нежным голоском исполнявшая нам песни «Землянка», «Жди меня» и другие.

К сожалению, очень скоро началась жестокая блокада фашистов против партизан. О дальнейшей судьбе этой группы мне ничего не известно. Были слухи, что при попытке вырваться из окружения на озере Палик наши друзья попали в плен и бежали, но, несмотря на это, командир группы был осужден. Мне как-то трудно было в это поверить.

Теперь я могу уточнить некоторые имена: командир — Георгий Кириллович, Алексей — Феофилактов, Хасан — Хасанов Мингали Мингазович, Борис — Буланов Афанасий Иванович, Николай — Самусев, Виктор — Бахолдин, Сана Карелина — Добрыш Сусанна Владимировна.

* * *

Полтора месяца наш пятый отряд находился на своеобразном отдыхе в деревне Бояры после тяжелых боев в Черее и Лукомле. Партизанская жизнь в нашем гарнизоне шла своим чередом. В основном в этот период наш отряд нес гарнизонную службу, находясь на южной стороне партизанской зоны. Отряд выполнял также небольшие боевые операции. Отдельные группы партизан минировали небольшие мосты, дороги противника, рвали связь и производили заготовку продовольствия, что к весне становилось все труднее и труднее. Да и одежда и обувь у партизан сильно поизносились. Нужно было как-то решать все эти проблемы.