— Да, конечно, только отчаяние может толкнуть человека на такой риск. Но если система отлажена, как ты думаешь, это можно сделать?

Светланино сердце билось как сумасшедшее.

— Только теоретически… К тому же я не специалист, майор.

Когда Шейла поднимала чашку с кофе, рука ее дрожала, а горящие глаза, обведенные черными кругами усталости, неотрывно смотрели в глаза Светланы.

— А что, по-твоему, сказал бы специалист?

Ладони Светланы похолодели. Она уперлась тяжелым взглядом в стоящую перед ней пустую тарелку, размышляя, насколько глубоко она продвинулась в изучении компьютерной системы Ахимса.

— Самый лучший специалист справился бы с такой задачей.

— А как ты думаешь, самому лучшему специалисту потребовалась бы тренировка? Или его прошлый опыт в диверсиях подобного рода, пусть даже ограниченный, оказался бы достаточным?

Светлана перевела дыхание, вспоминая свой путь сквозь путаницу входов в систему, который она так тщательно отобразила в своих закодированных записях. Чего ждет от нее Шейла? Конечно, вмешательства в систему? Но на каком уровне? Организовать прикрытие на полчаса в виде изображения двух спящих женщин было осуществимо. Эксперимент прошел успешно. Но ведь они сделали только одну попытку.

— Трудно сказать, не зная системы в целом и масштабов проекта.

Шейла кивнула, откинулась на спинку стула и машинально сжала в руке чашку с кофе.

— Ладно, все это не так важно. Я просмотрела записи наших учений с первого до последнего. Ты бы удивилась нашим успехам. Я думаю, на Тахааке все будет в порядке. — Она подняла глаза и снова пристально посмотрела на Светлану. — Я все-таки очень надеюсь на то, что и Толстяк увидит, насколько мы продвинулись. Мне бы хотелось, чтобы он думал, что мы волшебники.

— Волшебники?

Шейла вздохнула и, многозначительно улыбаясь, сделала глоток.

— Когда ты была маленькой, ты никогда не видела волшебных картин? Или фокусников? Ну, знаешь, карточные трюки, всякие там кролики, выскакивающие из шляпы, и тому подобное. Ловкость рук. Обманные движения. В политике тоже бывает такое. Помнишь Огаркова?

В твоем плане новая перестановка? Черт побери, Шейла! Ты понимаешь, чего хочешь? У меня есть всего пятьдесят часов или даже меньше. И у меня нет способа проверить свои возможности исполнения твоего плана!

Шейла нервно хихикнула.

— Черт побери, выслушай же меня! Давай поговорим о фокусниках и о детстве. Ты что, считаешь, что я устала, что ли? Ты помнишь сказки из наших фантастических книжек, волшебные сражения? Злой король видит то, чего на самом деле нет, он находится под чарами волшебника. Демоны превращаются в белых рыцарей и скачут в поля, где работают ничего не подозревающие крестьяне. Когда битва окончена, волшебник машет рукой, и король оказывается лицом к лицу с реальностью.

Светлана медленно кивнула, холодок проник в ее сердце. Боже мой, Шейла. Разве это выход? И на карту поставлены наши жизни? Фокусы и фантазии?

Она разгадала план Шейлы.

— Тебе следует немного отдохнуть. Все эти разговоры о компьютерах и фантастических войнах… Ты устала, Шейла.

Данбер встала, всем видом выражая непреклонность.

— Наверное. Извини, что разбудила тебя в такой безбожный час. Просто возникла потребность поделиться с кем-то. — Она положила руку на плечо Светланы. Ее пальцы отчаянно сжались. — Ты со мной?

Светлана поколебалась.

— С тобой, майор. — Душа ее перевернулась. Она чувствовала, что сама вынесла себе приговор. — Иди поспи немного. Пусть тебе приснятся фокусники, волшебники и короли. Кто знает, черт побери, может, произойдет чудо.

Если я не оплошаю — Ахимса не избежать чудес!

* * *

Раштак раздраженно передвигался по комнате, зная, что за дверями Совещательной Палаты толпились Пашти, охваченные страхом. Посреди помещения в полной неподвижности отдыхал Чиилла. Желто-оранжевые кристаллы его тела испускали мерцающее сияние. Раштак чуть ли не силком затащил Еетака и Аратака в Совещательную Палату, захлопнув дверь перед заискивающими рабами.

Еетак распростер плоское тело на полу и, глядя основными глазами на Раштака, завибрировал, забарабанил угрюмо по проводящим звук плитам. Аратак завалился на бок и в таком положении продвинулся еще на несколько метров вперед, только потом встав на ноги. Все это, конечно, нервы.

Фиолетовые проклятия! Мы на самом краю пропасти. Сколько времени мне удастся продержать их в сознательном состоянии? Где Толстяк? Где люди? Подняв вверх клешни и громко щелкая ими,

Раштак медленно ползал вдоль стен.

Фиртак не смог оказать сопротивления наступившим циклам. Он забаррикадировался в одном из отсеков станции со всеми своими самками и огромными запасами продовольствия. С ним ушли несколько сотен рабов: целая секция и два прыжковых корабля оказались отрезанными.

— Но это всего лишь предположение, — настаивал Еетак. — Толстяк просто валяет дурака с людьми, это не значит, что над нами нависла угроза.

Раштак развернулся к своим оппонентам и постарался взять себя в руки.

— Даже если это так, он все-таки оказал на нас воздействие. Советники, мы изменили историю! Посмотрите на себя! Все ваши самки оплодотворены, а мы стоим здесь и ведем разумную беседу! Это означает…

— Это означает, — напомнил Аратак, — что Ахимса совершенно правы в своих догадках. Они говорили о том, что Толстяк никогда не совершал поступков, которые не приносили пользы другим существам. Неужели Толстяк передал через Чииллу бессмысленную угрозу для того, чтобы сделать доброе дело?

Раштак задумался. В этой идее был смысл, и ему потребовалось время, чтобы переварить ее. Такое объяснение могло быть принято, если бы Толстяк ответил хотя бы на один из запросов Пашти. Ни один из Ахимса Оверонов не связывался с Раштаком, чтобы объяснить поведение Толстяка. Нет, окружающий их космос хранил молчание — и это казалось зловещим признаком.

А что еще хуже — в центре Совещательной Палаты по-прежнему располагался Шист Чиилла — молчаливая скалоподобная громада. Сколько бы Пашти ни обращались к нему — он оставался недвижим и безмолвен. Раштак защелкал и задребезжал сам с собой, а потом вновь обратился к своим сородичам:

— Как вы думаете, легко ли заставить Шиста сделать хоть что-нибудь?

Еетак нервно зашаркал ногами, слегка постукивая по полу, как бы смакуя свои собственные вибрации. Аратак пропустил сенсорные волоски сквозь челюсти, что было признаком страшного беспокойства и разрушительного влияния циклов. Его ноги дрожали, из-под панциря доносились какие-то беспорядочные громыхания, и тем не менее он вполне владел собой.

— Ладно, очень хорошо! — загрохотал Раштак. — Посмотрите на нас! Предположим, Толстяк на самом деле таков, каким его описали Овероны. Предположим, что он на самом деле старается побороть циклы! А если это только уловка, обман? Чтобы мы позабыли об угрозе, которую представляют люди, чтобы Толстяку было легче управлять нашими действиями?