— Это кто же чужой-то?

— Вы, устьцилемы.

— Да что мы, из Англии, что ли, приехали? — насел на него светлозерский бригадир. — Выходит, нам старопрежним способом с пуда конопли начинать? Женок да ребят за прялки посадить? Стариков — нитки сучить да сетки вязать, да мочальные тетивы вить? С Чердыни купцов ждать или из Архангельска? Нет, мил человек, нынче о нас государство заботится.

Да тут же поднял Матвей телефонную трубку и требует секретаря окружкома.

— Это окружком партии? Вот что, товарищ секретарь…

И Матвей толково рассказал про свою незадачу и про неласковый прием в МРС. Что ему отвечали, я не слышала, но только по лицу Матвея видно было, что его поддерживают.

— Правильно, товарищ секретарь, — отвечал он, — это ты правильно рассудил. Из-за того я и побеспокоил… Передать трубку?..

После разговора с окружкомом начальник взял у Матвея бумажку из колхоза «Весна», прочитал и буркнул:

— Получите в складе.

Склад нашей МРС тут же, во дворе. От самой крыши до пола висят здесь, как занавесы в театрах, семужьи поплави шестиметровой высоты, а длиной на добрый километр, белорыбные и краснорыбные рюжи, стенки[39] и ящики ставных неводов. Глаза у Матвея разбежались. Он ходил по складу, поднимался на потолочный настил вдоль крыши, осматривал, ощупывал все это рыболовное добро и шумно радовался:

— Здесь же на миллионы рублей запасено! Вот она, наша рыбацкая индустрия! Такую войну отвоевали, а богаче прежнего живем. Вот тебе и Печорская МРС!

— Ты не думай, что наша МРС — вот только этот дом с кабинетами да этот склад, — похвалялся кладовщик. — Это целая держава рыболовная. Десятки моторных ботов, катера по Печоре и морю ходят, рыбаков возят. На три миллиона сетей в колхозы роздано. Тысячам рыбацких семей МРС дает работу.

— Богатство немалое, да начальник-то у вас больно скудненький, Матвей кивнул в сторону кабинета.

Кладовщик заулыбался.

— Да какой же это начальник? Он человек временный.

— Ничего, он теперь не временно запомнит, как надо о деле заботиться.

Кладовщик отложил для светлозерцев большущую семужью поплавь, два тяговых невода на бело-серую рыбу, несколько ящиков ставных неводов и большую кучу неводных стенок.

— Богатого вам промысла! — пожелал он Матвею на прощание.

2

Пока светлозерцы собирались да свозили к берегу сети из МРС, неприметно подошел вечер. Погода выдалась — любо-дорого взглянуть.

Узнал Матвей, что и я на путину собралась, уговорил вместе с ними ехать.

— Да у меня вся родня в Пнёво ловит, — говорю, — а сынишка Клавдий там живет. Я ледохода только ждала.

— Так поедем с нами. Мы тебя к рыбакам-голубчанам доставим, а по пути ты и у нас погостишь.

Подумала я и согласилась.

— Ладно, — говорю, — посмотрю, что вы за народ такой, светлозерцы.

Подняли якоря, расселись мы по карбасам, завел Василий Сергеевич мотор — и прощай Нарьян-Мар!

С летней стороны потянул ветер верховец. Сначала он поднял шутейную зыбь. Дует ветер нам под корму, катеру бежать помогает. Валы идут ровные, спокойные. Подбегают они к карбасам, поднимают кормы на самые гребни, опускают их в междувалье и снова поднимают.

Идем мимо деревень, а у берегов колхозники лодки готовят, на путину собираются. Светлозерцы им с карбасов машут.

— А все-таки мы первые проскочили! — кричит Василий Сергеевич.

— Золотые руки! — говорит про моториста Матвей. — Это ведь наш колхозный кузнец, кроме глаз — все сделает. На тракторе он тракторист, на катере — моторист, на автомобиле — шофер. А ведь, кроме того, он и слесарь, и плотник, и рыбак, и охотник, и мастер корабельный, и за старшего механика в колхозе отвечает. Посмотришь на такого — в нем одном две молодости кроется.

3

На других участках рыбаков ждут весновщики. Заехали они еще по зимнему пути и все приготовили: сетки пересушили, ставные невода перебрали, рюжи перечинили.

Пойдет лед — знают весновщики, что рыбаки не замешкаются, свое время помнят. К самому приезду вымоют весновщики стены в доме, побелят печки, начистят самовары — как женихов ждут. Получат телеграмму из Нарьян-Мара, мол, бригада выехала, — напекут пирогов, навертят кулебяк, нажарят отборной рыбы, а по особому заказу и бражку сварят. Приезжают рыбаки под готовый стан, только ножки ставь.

Не то у светлозерцев. В Глубоцком шару, куда они приехали, все нужно было сделать самим. Из устьцилемской дали колхоз «Весна» не мог зимой послать сюда людей для подготовки. Приехали светлозерцы к заколоченным окнам, к немытым стенам, к нетопленым печам. Пришлось порядок наводить. В дороге на волнобое никто не спал, да и теперь про сон думать не могли.

Глубоцкий шар, или, как мы его зовем, Глубокое, — завидное место: берег мягкий, некаменистый, без отмелей. В непогоду здесь хотя и шумно, а все не на открытом месте.

Заплыли мы, как в распахнутые двери, и подъехали прямо к обрезу берега. Вода стояла вровень с кряжем. Приткнулись мы к нему, поставили карбасы бок о бок, вынесли якоря — и хоть в чулках выходи. Под ногами у нас ровная сухая луговинка. Вдоль берега ольшаник, да ивняк, да желтая ветошь прошлогодней травы. На берегу большой одноэтажный дом — повернулся лицом к морю, нас поджидает.

— Здравствуй, матушка путина, святой бережок! — кричит Матвей с карбаса.

На зеленый лужок первым выскочил Юра, разыгрался будто ретивый, необъезженный жеребенок.

— У мальчика отец на войне голову сложил, — говорит мне Анна Егоровна. — А мать у него еще раньше померла. Матвей его к себе за сына взял. Шустрый мальчишка, нос не весит, а отцовская ласка нужна. И у нас, женок, он как под материнским крылом живет.

Разбежалась с карбасов молодежь. Смеются, песни заводят.

Оленька запела частушки:

Как на матушке путине

Кверху рыба мечется.

Пятилетним новым планом

Раны все залечатся.

Если надо мне поставить

Золотой мой неводок

Не удержит быстра реченька,

Ни буйный ветерок.

К синю морюшку по камушкам

Печорушка течет.

Рыбакам — большая славушка,

Стахановский почет.

— Эй, вы, игруны! — кричит Матвей. — На путине песни голову не кормят! Можно песни петь да и дело делать.

На Матвеев оклик бросили рыбаки всю беготню, и игры, и песни, посыпались все к карбасам.

— Разгружать да по своим местам расставлять! — командует Матвей.

А сам у склада лодки оглядывает: как они зиму перезимовали?

Выкладываем мы из карбасов на берег сетки и харчи, веревки и постели, тащим — что в склады, что к дому. Сетки да веревки развесили по жердям, чтобы их ветром продувало. Той