Первым ее импульсом было схватить рюкзак, отыскать карточку с номером Стрида и позвонить ему. Однако потом она подумала, что все не так просто, поскольку он ничего не знает о диктофоне, Эльвире и Эстлинге. Журналист и она против всего полицейского корпуса – что из этого получится? Лучше дождаться приезда Беньямина. Но тут ей пришло в голову, что Беньямин, возможно, устроил ей ловушку и привезет на хвосте Освальда и весь полицейский корпус… Она не знала, что делать; ей лишь хотелось как можно скорее положить конец всем этим блуждающим мыслям.

Ты должна думать, как он. Чувствовать, как он.

В новостном сюжете что-то было… Руки! У Освальда дрожал мизинец, совсем чуть-чуть, как всегда, когда он возмущался и ему приходилось сдерживаться. «Он переживает, – подумала София, – его действительно мучает вся эта ситуация».

Она принялась лихорадочно искать другой новостной канал. Нашла и с нетерпением ждала, пока снова пойдет этот сюжет. Вот он, крупный план рук. Мизинец, теребящий ткань пиджака…

Ей хотелось телепатически достичь Освальда. Выкрикнуть ему сообщение: «Никто не ненавидит тебя больше, чем я!»

В точности это же он давным-давно сказал Карин, перед тем как сбежать с острова.

Теперь оставалось только одно: успокоиться и ждать Беньямина. Тот поймет из всего этого больше.

На одном из каналов София нашла художественный фильм. Посмотрела его, нашла еще один. Заметила, что в домике стало прохладно, и натянула плед до подбородка. Выбрала третий фильм и смотрела его, пока не уснула перед телевизором. Посреди ночи проснулась и подумала, что рядом с ней возле дивана стоит бабушка. Поняла, что это сон, но, открыв глаза, увидела медленно исчезающую тень. И тут послышался звук. Упорное царапанье.

На крыше кто-то есть.

Звук был такой, будто кто-то процарапывал что-то в черепице или пытался проковырять дыру в потолке. София села на диване. Увидела, что окно по-прежнему приоткрыто. Не в состоянии понять, что происходит, встала и подкралась к окну. Попыталась посмотреть на крышу, но ничего не увидела. Звук тем временем усиливался. София проскользнула на кухню и схватила самый большой из висевших на стене ножей. Подошла к двери, отперла и приоткрыла ее, высунула голову и посмотрела на крышу.

Там сидела сорока, засунув клюв под черепицу.

– Как ты меня напугала! – воскликнула София и прогнала ее.

Снова заперла дверь и дотащилась обратно до дивана, по-прежнему с колотящимся сердцем. Полежала неподвижно. Засунула руки под футболку и провела ими по груди и животу. Вспомнила ощущения, когда Беньямин ласкал ее. Ощутила такую тоску по нему, что стало больно…

* * *

Когда она проснулась, солнце уже успело добраться через окно до ее ног и грело кожу. «Он скоро приедет!» – едва открыв глаза, подумала София.

В ожидании она загорала, разлегшись в саду; решила, что сквозь забор ее никто не увидит. Поначалу было приятно, но потом мимо пошли на пляж отдыхающие, и каждый раз, заслышав голоса, София думала, что это Беньямин – или же Освальд с командой полицейских. Под конец она обмоталась купальной простыней и зашла в дом.

Пообедав лапшой, включила новости, но ни об Освальде, ни о ней самой ничего не передавали. Время приближалось к трем часам. Беньямину уже следовало быть здесь…

А вдруг что-нибудь случилось? Что произойдет, если его остановит полиция и проверит по своим базам? Могут ли они обнаружить, что он мертв?

София зашла в ванную, посмотрелась в зеркало и обнаружила, что выглядит ужасно: по-весеннему бледная, с торчащими во все стороны волосами. Внезапно ей захотелось прихорошиться для него, хорошо пахнуть к его приезду… Она бросилась под душ и начала, напевая, мыться.

Как раз когда София сполоснула волосы и выключила воду, из сада донесся свист. Мягкий, напевный, который она поначалу приписала какой-то необычной птице.

Лихорадочно вытерев густые мокрые волосы, София обмоталась банным полотенцем, вышла в сад. И увидела Беньямина – с двумя большими пакетами еды в руках и с такой широкой улыбкой, словно ничего не произошло.

Улыбка Беньямина потухла, и он с удивлением покачал головой, будто не мог понять, что перед ним действительно стоит София. Сама она от потрясения на мгновение утратила дар речи, а потом кинулась ему на шею так, что он покачнулся и выронил пакеты. Банная простыня соскользнула вниз и ковриком улеглась у них перед ногами.

Через несколько минут он отодвинул Софию от себя, чтобы рассмотреть ее лицо. Тут она заметила, что в глазах у него стоят слезы, и совершенно растерялась, поскольку по какой-то странной причине никогда не видела Беньямина плачущим. Схватила его за руку и потащила в дом, почти не сознавая, что абсолютно голая.

– Ты должен это послушать, – сказала она. – Ты должен послушать это прежде, чем мы начнем говорить о чем-нибудь другом.

– Подожди, – смеясь сквозь слезы, возразил Беньямин. – Можно я только занесу еду?

Он обвел взглядом ее обнаженное тело и присвистнул.

София снова всмотрелась в его лицо. Живые глаза, веснушки, которых стало еще больше, и ярко-рыжие волосы, слегка отросшие и теперь касавшиеся его плеч. Тут она тоже заплакала, и они просто стояли посреди кухни, обнимаясь, со слезами на глазах; потом посмотрели друг на друга и засмеялись. София снова крепко прижалась к нему – было так приятно, что она больше не одна…

Осознав, что трется о его одежду нагой, она покрылась гусиной кожей, и внутри у нее вспыхнул маленький пожар, который распространился по всему телу. София потащила его за собой в спальню и легла на кровать, на спину. Глядя, как он раздевается, совсем обезумела. Притянула его к себе и обвилась вокруг него всем телом, руками и ногами. Крепко держала его, пока он не вошел в нее, и они занялись любовью так же лихорадочно, как в самый первый раз, возвращая себе то, что принадлежало им. То, что стало на острове рутинным и блеклым от недостатка сна и стресса.

Наконец он отяжелел, обмяк – и заснул чуть ли не прямо на ней. София осторожно откатила его в сторону. Лежала и смотрела на его лицо и веки, трепетавшие, как бабочки, от попыток удержаться от сна. Провела пальцем от веснушчатого кончика носа до губ и оставила его там.

– Мы ведь можем начать заново, – прошептал Беньямин.

– Посмотрим, – ответила София. – Возможно, если ты будешь хорошим мальчиком и поможешь мне выбраться из этой сложной ситуации.

– Что угодно.

Они оделись, и София не отходила от него, пока он загружал еду в кладовку и холодильник.

– Теперь ты должен прослушать эту запись, – нетерпеливо сказала она. – Ты просто не поверишь своим ушам. Потом мы приготовим еду и поговорим.

Они улеглись на диван, и София поставила диктофон на журнальный столик позади них так, что тот находился возле самых их голов. Они слушали молча, а солнечные лучи тем временем проникали сквозь окно домика и трепетали над их переплетенными руками.