Когда они дослушали, Беньямин сперва не произносил ни слова, а потом покачал головой.

– Проклятье…

– Теперь ты понимаешь?

– Да. Это многое объясняет.

– Что ты имеешь в виду?

– София, я должен тебе кое-что рассказать… Пожалуйста, послушай не перебивая, а потом все скажешь.

– О'кей, я постараюсь.

– Франца я знаю давно, – начал Беньямин. – Еще когда он был Фредриком. Как тебе известно, у нас была дача на Туманном острове, и я в детстве иногда играл с ним. Он меня многому научил – как разжигать огонь, как прыгать с Дьяволовой скалы… Он же показал мне пещеру. Даже научил меня, как подцеплять девчонок, когда мне было лет одиннадцать. Он был довольно классным парнем, но потом кое-что произошло…

Беньямин сделал паузу. Поводил взглядом по домику. Глубоко вдохнул и продолжил:

– Мне нравилась одна девушка. Мне было всего одиннадцать, так что ничего такого серьезного, но Фредрик узнал об этом. Он завел ее в пещеру и заставил раздеться. Не знаю всего, что он с ней делал, но она сказала, что он вроде как душил ее и пытался в нее войти, но она воспротивилась, и тогда он вынудил ее идти домой совершенно голой. Поднялся страшный скандал, но Фредрик все отрицал, и в конце концов происшествие замяли. Он занимался еще множеством странных вещей. Например, кормил лягушек пчелами, чтобы посмотреть, станут ли они от этого злыми… Я начал его избегать. Нашел других приятелей. Он тогда почти все время проводил с Лили, которая переехала в усадьбу. Потерял интерес к нам, пацанам. Узнав, что он прыгнул с Дьяволовой скалы и погиб, я, честно говоря, испытал чертовское облегчение. Наверное, я его боялся…

Он опять замолчал, уйдя в себя.

– А потом?

– Потом я наткнулся на него, много позже. Когда он приехал в Лунд. Поначалу я его не узнал, а поняв, что это Фредрик, жутко испугался – ведь он погиб… Но он заставил меня пообещать, что я никому об этом не расскажу. Он уже называл себя Францем Освальдом. Сказал, что унаследовал кучу денег и сменил имя на более подобающее графу. У меня в то время дела шли плохо. Я владел маленькой транспортной фирмой, находившейся на грани банкротства. Он мне помог – дал денег, – и я смог снова поставить фирму на ноги. Поэтому, когда Фредрик предложил мне работу на острове, у меня не было возможности отказаться. Остальное тебе известно.

– Почему, черт возьми, ты ничего не сказал? Все мерзости, которые он вытворял с персоналом… Как ты мог?

– Даже не знаю. Но понимаешь, я ведь представления не имел о том, что он сотворил с Лили в сарае или с семьей во Франции. Иначе я пошел бы в полицию.

– Что-нибудь еще?

– Да, когда мы с тобой собрались бежать…

Она дала ему рассказать, хотя уже все знала.

– Он установил в нашей комнате камеры. Записывал нас. Послал мне посреди ночи сообщение, что я должен рано утром явиться к нему в офис. Там уже оказались Буссе и его команда, и у меня не оставалось выбора.

– Ты мог бы тоже отправиться на «Покаяние».

– Он сказал, что хочет разлучить нас. Было бы еще хуже.

– Значит, весь его рассказ – правда?

– Насколько я знаю. Но мне неизвестно, что именно случилось с Лили. И с семьей в Антибе… Черт, какая мерзость!

– Но почему он называет это романом?

– Понятия не имею. Хотя, если это роман, то его нельзя использовать в качестве доказательств.

– Но зачем он вообще записал это дерьмо?

– Не понимаешь? Он же строит второй тезис на себе самом. Черпает силу из собственного зла. Думаю, он этим гордится. Ты ведь слышишь, как звучит его голос.

– Как же он стал таким? Что они делали с ним там, в подвале?.. Впрочем, об этом наверняка написано в семейной хронике.

– Брось. Если у человека было трудное детство, это не дает ему право насиловать и убивать людей.

Что правда, то правда. Беньямин знал, о чем говорит.

– Каждая секунда, которую ты размышляешь о нем, потрачена зря, – добавил он.

– Если я могу чему-нибудь научиться, думая о нем, – то нет.

– Послушай, я могу дать тебе лучшую пищу для размышлений. Что нам, черт возьми, теперь делать?

– Пока не знаю. Почему ты так долго там оставался?

– Наверное, я чувствовал себя в долгу перед ним. Когда мы встретились в Лунде, он был таким классным… Казалось, заботился обо мне… А позже там появилась ты.

– Какая же он скотина!.. У меня в голове не укладывается. Его мать совершенно нормальная, действительно замечательная. Как у такого человека мог родиться монстр вместо ребенка?

– К чему такой странный вопрос? Неужели ты не можешь просто принять, что он такой, какой есть? Может, никаких причин не существует.

– Причины есть всегда.

– Давай лучше поедим. Я так голоден, что вот-вот упаду в обморок.

* * *

София не знала, что Беньямин умеет готовить. Они вообще мало что знали друг о друге, им почти никогда не хватало времени на разговоры. Однако он приготовил лосося с молодой картошкой и сервировал это блюдо с вином; казалось, все у него получается очень легко.

София совершенно разомлела от вина, и они прилегли на диван отдохнуть.

– Что произошло той ночью, когда ты прыгнул? – спросила она.

– Я просто долго плыл под водой, периодически набирая воздух. Ветер так бушевал, что я думал, не справлюсь. Но наконец добрался до пологой скалы на другом берегу залива, пробежал через лес к домику, переночевал там и высушил одежду. Утром прошел через скалы в гавань и спрятался на пароме под брезентом.

– Почти так же, как он…

– Да, странно, правда?

– И в точности как мы планировали.

– Именно.

– Значит, если б я немного подумала, то смогла бы тебя найти…

– Тебе этого хотелось бы?

София немного подумала.

– Вообще-то, нет. Мне, пожалуй, больше хотелось, чтобы ты вырвался из этого ада.

Она рассказала обо всем, что произошло с того дня, как он пропал. Беньямин перебил ее лишь однажды, когда она заговорила об Эльвире.

– Черт, это же чистое безумие!

Когда она закончила, казалось, будто они размотали запутанный клубок. Все не дававшие покоя мысли внезапно улеглись в прямую линию, и стало совершенно ясно, что надо делать. София принесла рюкзак и открыла кармашек, где лежали номера телефонов.

– Мне надо позвонить, – сказала она. – Одному знакомому.

– Знакомому?

– Да, Магнусу Стриду. Который час?

Беньямин посмотрел на наручные часы.

– Половина девятого.