Своими успехами турки были обязаны французскому перебежчику и солдату удачи графу де Бонневалю, который служил австрийскому императору, а потом перешел на службу к султану. Граф создал для султана корпус бомбардиров, готовившийся по европейскому образу, и методично работал во многих других направлениях, чтобы в целом реорганизовать, модернизировать и повысить уровень боевой подготовки османских вооруженных сил.

Их победы удивили и впечатлили Европу, позволив Вильневу планировать посредничество для Порты с позиции силы. Но в турецких войсках так сильно разгорелись страсти против «неверных», что их невозможно было удержать от второй кампании за один сезон. На этот раз австрийцы довольствовались оборонительной стратегией боевых действий вокруг Белграда, в то время как турки заняли крепости Смедерево и Оршову на Дунае, перед Белградом. Русские, продолжая свои операции в районах, расположенных на некотором удалении от черноморского побережья, получили отпор на Днестре и были вынуждены отступить из-за вспышки заболеваний и проблем со снабжением, эвакуировав гарнизоны только что взятых крепостей Очакова и Кинбурна.

Вильнев решил, что настал подходящий момент для посредничества. Получив необходимые полномочия, включая письмо короля Людовика XV его «дорогому и прекрасному другу, османскому императору», он, в интересах престижа Франции, решил вручить султану письмо в Серале, устроив при этом помпезное шоу. Сопровождаемый богатой и величественной свитой, он был принят на аудиенции с исполненной уважения торжественностью. Французский посол получил удовольствие почувствовать атмосферу откровенного дружелюбия по отношению к Франции, чего до этого Порта никогда не обнаруживала. Подарки мощным потоком потекли во французское посольство, где в переднем дворе непрерывно играл оркестр султана, а посла, куда бы он ни пошел, сопровождал почетный караул янычар.

Вскоре после этих событий французский посол отбыл с многочисленной официальной свитой в Адрианополь, чтобы присоединиться к великому визирю. Здесь он узнал, что великий визирь и его армия ушли на Ниш. К тому времени, как он прибыл в Ниш, турки уже ушли на Белград. Получив указание великого визиря на время остановиться в Нише, Вильнев узнал о генеральном сражении под Кройкой, что ниже по течению от Белграда. В этом сражении австрийцы, стремясь возвратить Оршову, но сильно недооценив силы противостоящих им турецких войск, были застигнуты после неудачного тактического маневра в горловине горного прохода, отброшены назад с большими потерями и были вынуждены отступить к Белграду. Турок настолько опьянила эта победа, что Вильнев не на шутку забеспокоился. Он был хорошо осведомлен о том, что крепость Белград после ее захвата принцем Евгением подверглась реконструкции и модернизации немецкими инженерами и приобрела репутацию одной из сильнейших в Европе. Теперь Вильнев опасался, как бы турки, охваченные эйфорией успеха, не опередили его посреднические усилия, начав штурм крепости и рискуя решительным поражением. Когда французский посол был наконец приглашен в лагерь великого визиря, турки на самом деле начали без необходимой подготовки обстрел города.

К счастью, боевой дух австрийцев в этот момент стал падать, и Вильнев поспешил этим воспользоваться. Император отправил в Белград из Вены эмиссара, генерала фон Нейпперга, со всеми полномочиями на ведение переговоров о сепаратном мире с Портой, невзирая на Россию. Прибыв в лагерь османов, генерал дал понять, что готов уступить отдельные участки территории от имени императора. Но когда очередь дошла до самого Белграда, генерал был готов уступить город только при условии, что его фортификационные сооружения будут сровнены с землей. Великий визирь высокомерно отверг подобные условия, заявляя, что он не согласится вести какие-либо переговоры до тех пор, пока ключи от Белграда, в том виде, какой он есть, не окажутся в его руках. И все же, хотя ему и хотелось удовлетворить своих воинственных солдат, он искал мира.

Вильнев мгновенно оценил сложившуюся ситуацию и, стремясь извлечь выгоду из очевидного желания австрийцев достичь урегулирования, пришел на помощь, выступив с приемлемым компромиссным предложением. Австрийцы уничтожат те укрепления, которые были воздвигнуты ими самими. Но они оставят в неприкосновенности стены, построенные турками. По условиям достигнутого мирного договора, который император, хотя и скрепя сердце, был вынужден ратифицировать, так как договор был официально гарантирован Францией, Османская империя получала обратно все, что утратила в Сербии, Боснии и Валахии по Пожаревацкому договору. Дунай, Сава и гористая провинция Темешвар снова стали границами между двумя империями.

Эта сепаратная капитуляция на Австрийском фронте случилась в неблагоприятный момент для другого противника Турции, поскольку она точно совпала по времени с решительной победой русских над турками, которая в противном случае изменила бы весь ход совместной кампании. Русский командующий, генерал-фельдмаршал Миних, отказавшись от своих бесплодных операций в черноморских степях, избрал иной путь продвижения на территорию османов. Двигаясь в северном направлении, чтобы вторгнуться на территорию Польши, он последовательно переправился через Днестр и Прут в Молдавию. Здесь Миних штурмом взял ключевую крепость Хотин. Он посадил на трон собственного князя-марионетку, который собрал местных христиан под знамена Миниха, как освободителя от гнета мусульман. Городские ворота открыли перед ним Яссы, и вскоре авангарды русских уже вели разведку на северном берегу самого Дуная. Затем русские войска повернули на Бессарабию, чтобы сделать Бендеры базой для операций в южном направлении, для продвижения в сердце Европейской Турции, прямо вдоль пути в Стамбул. Но теперь из-за пораженчества австрийцев появилась свободная от военных действий, готовая выступить против русского фланга на Дунае двухсоттысячная османская армия, упоенная радостью победы. Как с иронией заметил генерал-фельдмаршал Миних: «Пусть турки поблагодарят Мухаммеда, Вильнева и Нейпперга!»

Русским не оставалось выбора, кроме как подписать в Белграде с Портой свой собственный договор — второй триумф посредничества французов. Турки отказались от Азова при условии, что его крепость будет снесена, а прилегающую местность превратят в нейтральную полосу между двумя империями.

Порта сохранила за собой право построить крепость в нижнем течении Дона, ниже Азова, тем самым блокируя русским доступ к обоим морям. Ни одному русскому судну, будь то военный корабль или торговое судно, не разрешалось входить в Черное море; в будущем на его берегах, на которых Россия удерживала только небольшую часть территории между Бугом и Днепром, не должно было строиться никаких верфей. Все русские завоевания в Крыму, Молдавии и Бессарабии были возвращены Турции, но русским было гарантировано небольшое приращение территории на Украине. По совету французского посредника Порта не настаивала на возобновлении действия статьи Прутского договора, запрещающей русским вмешательство во внутренние дела Польши.

Белградский договор, как кульминация короткой войны, означал унижение для Габсбургов, разочарование для русских и облегчение для Османской империи. В этот период упадка, когда турки в целях самозащиты стремились к миру, империя смогла получить временную передышку в конфликте со своим новым и наиболее грозным врагом — Россией. Ею наслаждалось целое поколение. Перед лицом своего извечного врага — Австрии — Османская империя одновременно вновь обрела свою гордость и закрыла бреши в системе безопасности, возникшие вследствие последнего унизительного поражения. Хотя победа османов на поле боя была достигнута главным образом благодаря просчетам австрийских полководцев, османские военные показали себя все еще способными проявить если не новое воинское мастерство, то, по крайней мере, прежний боевой дух, а стратегия их военачальников, столкнувшихся с войной на два фронта, доказала свою искусность и практичность.