«Скоро он научится ходить, — подумал Пьетро. — Ишь, как твердо стоит, даже не качается».

Девушки с поклонами удалились и тихонько закрыли за собой дверь. Пьетро слышал, как они шептались в коридоре.

— Они переживают из-за Нины, — пояснила донна Катерина. — Пьетро, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, мадонна, благодарю вас.

— Нет, это я тебя благодарю. — Катерина отложила вышивание. — Сир Алагьери, вы получили ранения и даже не знаете, по какой причине. Но мы возместим вам ущерб — к сожалению, только моральный. Пора включить вас в круг посвященных. Сейчас мы станем обсуждать вещи, о которых знают только четыре человека на свете. Один из них мой брат. Вторая — мать Ческо. Третий — Тео. Четвертая — я сама. Более никто — даже мой муж — не знает о том, о чем мы сегодня вам поведаем.

— Я… я польщен, мадонна.

— Сведения имеют цену. Узнав обо всем, вы, сир Алагьери, обязаны будете помогать нам кроить будущее по нашему вкусу. Мне нелегко связывать вас данным обязательством — ибо это не что иное, как обязательство. Если вы желаете отказаться от посвящения в нашу тайну…

— Мадонна, — перебил Игнаццио, — вы лукавите. Он не сможет отказаться. Он не сможет отступить из страха потерять ваше уважение. Сами звезды его избрали. А раз так, глупо предлагать ему воспротивиться воле звезд. Он не примет предложения; мы же, предлагая сиру Алагьери подобный выход, только понапрасну пытаемся успокоить свою совесть.

— Вы, конечно, правы. Итак, начнем?

Катерина передала Игнаццио один из свитков. Астролог взломал смазанную медом печать. Это было непросто — мед лип к пальцам. В конце концов Игнаццио развернул пергамент на коленях.

Пьетро увидел разноцветные линии, знаки зодиака и записи на латыни и греческом. Перед ним был гороскоп.

— Этот гороскоп составили много лет назад, — начал Игнаццио да Палермо, — для новорожденного мальчика, третьего сына Альберто делла Скала и его законной супруги.

Пьетро вспомнил слова Кангранде о гороскопе и о том, что этот гороскоп предвещал.

— Донна Катерина, ваш брат говорил, что он советовался с Бенентенди…

— Бенентенди! — фыркнул Игнаццио. — Шарлатан! Да он…

Катерина оборвала да Палермо на самом интересном месте, обратившись к Пьетро:

— Что тебе известно об астрологии?

— Только общие принципы. Отец настоял на нескольких уроках, когда я еще не был наследником.

Игнаццио указал на пергамент.

— Этот гороскоп прост и понятен. Франческо делла Скала — Кангранде, как вы его называете, — суждены великие подвиги. Пожалуй, вернее всего на данное обстоятельство указывает Марс, находящийся в доме Овна, что означает одновременно умение управлять людьми и безрассудство, потребность постоянно доказывать себе собственную храбрость. Заслуживает внимания и положение Сатурна. Сатурн также в доме Овна, и это одно из противоречий в гороскопе Капитана. Сатурн в доме Овна обычно ведет к неверию правителя в собственные силы. В данном случае мы, похоже, имеем дело с обратным эффектом, поскольку Сатурн находится в одном доме с Марсом. Этим объясняется совершенное бесстрашие Кангранде.

Юноша заметил, что мавр, в отличие от своего хозяина, не смотрел на свиток. Мавр смотрел на Пьетро. Юноше стало не по себе.

— Вот этого-то я больше всего и боюсь, — произнесла Катерина. — Мой брат не знает страха.

Игнаццио указал на линии и треугольники.

— Сир Алагьери, перед вами секстили, тригоны и квадранты. Вы знаете, что они означают?

— Это геометрические фигуры, да? Они указывают, под каким углом друг к другу находились планеты в момент рождения ребенка.

— Правильно. От градуса угла зависят связи между планетами. К моменту рождения Кангранде сформировалось десять таких связей — что несколько меньше, чем обычно. Большинство из них второстепенные — три тритона, два пересечения, три квадранта, один секстиль и одно явное противостояние. Именно последние две связи — секстиль и противостояние — для нас особенно важны. В гороскопе Кангранде Меркурий образует секстиль с Марсом. Такое сочетание наделяет человека способностью быстро разрабатывать наиболее эффективные стратегии. Однако Меркурий также образует противостояние с Ураном. Обладатель такого противостояния сознает свои способности, и потому ему очень трудно смиряться с неудачами. Интересно же в данном случае следующее: Уран, отвечающий за неуверенность в своих силах, обратил свое влияние в качество прямо противоположное.

Пьетро обнаружил, что Катерина заливается беззвучным смехом. Самому Пьетро было неудобно, точно он, слушая гороскоп Кангранде, подсматривал за покровителем отца.

Астролог продолжал:

— Солнечный знак Скалигера — Рыбы, последний знак зодиака. Именно Рыбы отвечают за сильнейшее чувство собственного достоинства. Нет, Скалигер не хочет подняться еще выше. Скорее, как бы это сказать, он хочет получить то, что положено ему по праву.

— Это только справедливо, — произнес Пьетро.

Игнаццио скатал пергамент в рулон.

— В целом, перед нами гороскоп сильного, одаренного, умного человека, возможности которого имеют свои пределы. А поскольку пределы есть, они будут достигнуты. Теодоро присутствовал при рождении Кангранде, он лично видел знаки. Кангранде суждено побеждать в войнах и преуспевать на политическом поприще.

— И только, — сказала Катерина, снова запечатывая свиток.

— Выходит, то, что Кангранде сказал мне, — правда, — пробормотал Пьетро. — Он — не Большой Пес.

— Когда и где он такое говорил? — вскинулась Катерина.

— Ночью, в церкви, как раз перед… — Пьетро медлил, стараясь не смотреть на астролога и мавра.

— Можешь говорить при них, — ободрила юношу Катерина.

— Как раз перед приездом матери Ческо.

Катерина прищелкнула языком.

— Значит, та ночь оставила в сердце Франческо более глубокий след, чем я думала. Все правда, Пьетро. Мой брат — не Il Veltro.

Догадка озарила сознание Пьетро, как озаряет темный небосклон полоска зари. Юноша перевел взгляд на ребенка. Ческо стоял в кроватке, держась за перила, чтобы не упасть. Меркурио свернулся на полу напротив мальчика.

«Теперь я знаю, кто ты», — подумал Пьетро.

Вслух же сказал:

— Il Veltro — это Ческо.

— Да, — кивнула Катерина.

— И да и нет, — отозвался мавр.

Переступая порок базилики Сан Зено, Антония дрожала мелкой дрожью. Нет, не от холода. Внутри, кроме нескольких монахов, никого не было. Девушка прошла в прилегавший к базилике сад, из которого открывался вид на реку. Там на скамейке, спиною к пронизывающему ветру, сгорбился чернобородый мужчина.

Длинный нос, крючковатый, почти как клюв хищной птицы. Сердце Антонии замерло. Она много лет довольствовалась портретами отца, однако лицо его было ей знакомо, словно он делил с нею кров. Но что за борода! Пьетро писал про бороду, но Антония не ожидала, что борода окажется такой длинной, до середины груди, и такой черной, с редкими серебряными прожилками.