Что-то шлепнуло Пьетро по руке. Меркурио ткнулся мокрым носом ему в ладонь. Значит, щенок наконец оставил Ческо. Пьетро взглянул на кроватку — и глазам не поверил. Малыша не было.

«Боже! Ческо снова пропал!»

Прежде чем Пьетро успел поднять тревогу, его потянули за рукав. Юноша оглянулся и увидел Ческо. Малыш смотрел ему прямо в глаза. Ческо, которому не исполнилось еще и года, стоял на ножках без посторонней помощи. В руке он сжимал давешнюю марионетку.

Пьетро снова взглянул на кроватку. Решетка была целехонька. Как же он выбрался?

Малыш стукнул Пьетро по плечу марионеткиной головой — и просиял, когда юноша забрал куклу. Выполнив задуманное, Ческо развернулся и пошел к балкону. Он не ковылял, не спотыкался, не покачивался. Он шел. Шел легко, привычно, как будто…

«Как будто научился ходить несколько недель назад».

Пьетро машинально ощупал марионетку. То был тигр. Большая кошка, вроде леопарда. До чего же Ческо проницательный!

«Вот именно, до чего? До каких пределов?»

Как он выбрался из кроватки? И сколько уже времени он скрывает свое умение ходить? В том, что малыш скрывает этот факт, Пьетро не сомневался.

Увидев, что Ческо сам идет к балкону, взрослые рты пораскрывали.

— Вот чертенок! — не выдержал Баилардино. — Кэт, ты мне не говорила, что он умеет ходить!

Катерина во все глаза смотрела на приемного сына.

— Я и сама не знала.

Дойдя до балкона, Ческо повернулся и расплылся в улыбке. Не обращая внимания на троих мужчин, он смотрел на Катерину. Катерина встретила его взгляд, демонстративно взяла вышивание и продолжала работу.

У Ческо вытянулось лицо. В мгновение ока он очутился у каменных балконных перил. Крохотные пальчики ухватились за резьбу. Проемы были достаточно широки, чтобы Ческо проскользнул в один из них.

Меркурио отчаянно залаял. Пьетро понял, что малыш собирается сделать, и вскочил, но замешкался, приложившись на больную ногу. Мавр оказался проворнее — он изловчился схватить Ческо за рубашечку. Пьетро подоспел секундой позже. Не без труда ему удалось поймать малыша, извивавшегося по ту сторону перил. Ческо сердился, бушевал, лягался и пихался. К счастью, он был так мал, что ни Пьетро, ни тем более мавр попросту не замечали этих ударов. К облегчению толпы, смешанному с разочарованием, ребенка достали и унесли в комнаты.

Крепко прижимая к себе мальчика, Пьетро взглянул на Катерину. Она встала.

— Спасибо, Пьетро. Теперь нам придется занять покои на первом этаже. А еще я закажу плотникам новую кроватку.

Ческо заревел. Он сжал крохотные кулачки и принялся яростно ими потрясать. Катерина взяла его на руки. Ческо активнее заработал кулачками. Не обращая внимания на его гнев, Катерина произнесла:

— Пьетро, не будешь ли ты столь любезен, не передашь ли кое-что моему брату? Пожалуйста, скажи Франческо, пусть подумает, стоит ли вызывать сира Монтекки в суд. Хоть я и считаю, что молодой человек должен отвечать за свои поступки, однако, по-моему, в данной ситуации судебный процесс только подольет масла в огонь.

Пьетро машинально поклонился, глядя не на Катерину, а на Ческо, отчаянно колотившего свою приемную мать. Юноша заметил, что Ческо молотит Катерину в грудь и в подбородок, но не касается ее живота. Баилардино хотел было взять ребенка на руки, но Катерина не дала.

— Нет, Баилардино, это мой крест, — произнесла она, имея в виду маленького буяна.

Мавр собрал свитки.

— С вашего позволения, мадонна. Я их заново запечатаю.

Катерина кивнула, не разжимая пальцев, сомкнутых на запястьях Ческо. Пьетро поднял костыль и похромал к двери. Не придумав ничего лучшего, Ногарола двинулся к графину с вином. Залпом он осушил кубок.

— Кэт, тебе налить?

— Да, пожалуйста. Пьетро, ты уходишь? Помни — sub rosa, как раньше.

— Herkos odonton, — кивнул Пьетро.

— Именно, — едва улыбнулась Катерина.

Пьетро пришлось крепко взять Меркурио за ошейник. Игнаццио и мавр тоже откланялись, причем Игнаццио совершил поклонов в несколько раз больше, чем обычно.

Закрыв за собой дверь, Игнаццио и Пьетро одновременно вздохнули с облегчением.

— Никогда ничего подобного не видел, — признался Пьетро.

— Я тоже, — произнес Игнаццио. — И все-таки…

— А с Кангранде тоже так было? — спросил Пьетро.

Вместо астролога ответил Теодоро:

— Нет.

Они стали спускаться, и Игнаццио вдруг сказал:

— Вы, наверно, жалеете, что вас втянули в этакое дело, да, сир?

— Пожалуй, — отвечал Пьетро. — Но сейчас мне нужно точно узнать, сколько бед натворил мой друг.

— Как отвергнутый жених воспримет измену?

— Он будет очень переживать, — уверенно сказал Пьетро. — Очень, очень переживать.

Значит, нас ждет война, по крайней мере между этими молодыми людьми, а то и между семействами Монтекки и Капуллетто. Вам нелегко придется между двух огней. На чьей вы стороне?

Пьетро поежился.

— Мне ближе Марьотто. Но Антонио — пострадавший. Мари поступил жестоко. Честь диктует мне принять сторону Капуллетто.

— Но сердце подсказывает другое, не так ли?

— Что вы хотите услышать?

— Вам лучше уехать, — произнес мавр. — Посмотреть чужие края, прославиться.

— А как же… как же?.. — Пьетро указал на двери гостиной.

— Тео прав, — одобрил Игнаццио. — Кто знает, когда вы им понадобитесь и в каком качестве. Разумнее всего для вас будет снискать себе громкую славу на чужбине. Вдобавок вы избегнете незавидной участи посредника между двух врагов.

Совет был искренний и дельный. Пьетро решил, что по крайней мере мавра опасаться не стоит. Его надо уважать, да, но не бояться. И все же юноша покачал головой.

— Если я уеду, меня сочтут трусом.

— Я видел вас вчера вечером и только что. Вы кто угодно, но не трус.

Пьетро взглянул на мавра.

— Извините, могу я вас кое о чем спросить? Вас прозвали Арусом. Что это значит?

— Это имя я получил много лет назад, — заскрипел мавр. Извините, сейчас я должен спрятать свитки и помочь моему господину переодеться.

— Пьетро, вы ведь подождете нас, да? — попросил Игнаццио. — Тогда мы вместе предстанем перед Капитаном.

Поджидая в коридоре под дверью комнатки астролога, Пьетро вспоминал слова, сказанные Кангранде той разбухшей от воды ночью.

«Как жить, если тебя загодя превратили в легенду?

Если бы я действительно полагал себя избранным небесами, я бы в борьбе доказал свою избранность.