то поняла, что это – спальня Анны в ее доме в Гринвиче, а не ее комната в пентхаусе в доме на Сентрал-Парк-Уэст, где у Анны была старинная – вековая! – кровать красного дерева.

В Гринвиче у ее кровати имелись матовые кованые столбики для балдахина. Насколько было известно Лолли, после возвращения из Аризоны у Кимми не было времени съездить в Гринвич, заснять парочку, занимающуюся сексом, и вернуться, не привлекая к себе внимания со стороны родных.

Как только они добрались до бунгало, Анна переоделась в убийственное камуфляжное бикини «Валентино». Затем наполнила стакан льдом, взяла водки, глотнула из бутылки и устроилась у бассейна в наушниках. Лолли была поражена тем, что девушка не рыдала и не билась в истерике. Если б с ней самой случилось бы что-то подобное, она, конечно, плакала бы навзрыд.

– Что теперь делать? – прошептала Лолли бойфренду. – Может, лучше вернуться домой?

– Тебе не обязательно говорить шепотом, Лоллс, – ответил Стивен. – Она не слышит нас, у нее в наушниках гремит альбом Адель[95]. От родителей пока нет никаких вестей, а значит, они еще не в курсе. Мой отец сойдет с ума, когда узнает. Он расстроится даже сильнее, чем из-за измены мамы. Это его Анна, идеальная маленькая папина девочка.

– Мы ведь можем что-то исправить, – сказала Лолли.

– Интернет – это навсегда, Лолли, – напомнил ей Стивен. – Каждый подросток на Манхэттене и в Коннектикуте уже видел секс-видео. Ты ведь еще мониторишь таблоид «Ти-эм-зэд»?

Лолли кивнула.

– Они размещают только новости о прибывших на «Коачеллу», и я уже подумала об этом. Они не могут выложить видео, поскольку Анна – несовершеннолетняя. Технически их обвинят в детской порнографии.

Стивен был в восторге от новости. Он сразу же схватил телефон и разослал письма с предупреждением, которое гласило: все, кто смотрел видео, должны знать, что, размещая его в сети, совершат федеральное преступление. Он не представлял, поможет ли это, но должен был попытаться.

– Можешь сходить к Беатрис, проверить, как там дела? – спросил Стивен. – Я попробую поговорить с Анной и выяснить, хочет она остаться или ехать домой. Сомневаюсь, что мы сможем вылететь сегодня, а денег на частный самолет мне не хватит. Я не могу потратить столько со своей «Американ Экспресс» без одобрения отца, а я ни за что не стану вестником, которого убьют за новость о том, что любимый ребенок стал звездой секс-видео.

Лолли ответила, что пойдет, как только переоденется. Она собрала целый чемодан, полный нарядов для «Коачеллы», и, если они должны будут уехать завтра, она хотела, по крайней мере, напоследок взглянуть на прикиды. Она невольно задалась вопросом, не рассердится ли бойфренд, если она сейчас выложит несколько селфи. Она решила сделать фото в своей комнате, но подождать с их размещением, пока шумиха не поутихнет.

Двадцать минут спустя Лолли вошла в засушливый задний двор особняка, который арендовала Беатрис, поскольку никто не ответил на звонок в парадную дверь. Она нашла Беа и Клодин купающимися нагишом в огромном бассейне. Кузина Графа дружески помахала ей рукой, как будто ничего и не было, и сообщила, что они убивают время, ожидая, когда подействует очередной химический коктейль.

– Присоединяйся к нам! – позвала Беатрис. – Вода очень теплая. Это как большая ванна с морской водой.

Никто не упомянул о неловкой ситуации в самолете, что заставило Лолли спросить Беа, где она может найти ее кузена.

– Иди по запаху, Лолли, – пропела Беатрис из глубины бассейна. – Дым. Ви где-то здесь, Мерф пытается унять боль в пульсирующем лице. Твой крепкий парень, конечно, умеет хорошо вмазать, хотя я удивлена, что Стивен не пробил ему с ноги, как заправский каратист.

Лолли поморщилась от явно расистского комментария, но проигнорировала его. Может, Беа разозлилась из-за секс-видео, поскольку если где-то и жила старшеклассница, созревшая для подобной славы, то ей должна была стать Беатрис.

– Стивену не следовало бить его, – тихо пробормотала Лолли. – Я знаю, что Вронский не отправлял никаких писем. Ведь он не мог этого сделать, правда?

– Не знаю, и мне плевать, Лолли, детка, секс-видео устарели еще десять лет назад, – ответила Беатрис, сдерживая раздражение. – Разве ты не видишь, что мы с моей новой лучшей подругой Клодин заняты? Она пышногрудая и красивая. Мы скоро собираемся трахнуться.

Лолли кивнула и пошла в дом. «Могла ли Беа разослать запись? Она хвасталась, что у нее есть собственный айтишник на зарплате. Может, она приурочила рассылку ко времени полета, чтоб никто не заподозрил, что это именно она. Но почему она поступила так со своим кузеном?»

Какая бессмыслица. Вронский казался единственным человеком на планете, о котором Беатрис искренне заботилась, и он никогда не простит кузине, если потеряет из-за нее Анну.

Лолли бродила по огромному дому, проверяя все комнаты, и наконец нашла Вронского и Мерфа сидящими на маленьком балкончике на верхнем этаже. Как и предсказывала Беатрис, парни делили друг с другом жирный косяк, кроме того, Алексей держал у лица коробку с замороженными овощами.

– Тебе надо открыть коробку, глупый, – сказала Лолли, забрав ее у Вронского. Она открыла ее, достала пластиковый пакет с овощами и отдала Графу. Кожа вокруг правого глаза уже стала фиолетовой, зато нос, похоже, не пострадал: было бы очень обидно, если бы Стивен сломал его, поскольку у парня был идеальный нос. Если бы не обстоятельства, Лолли спросила бы напрямик, настоящий ли это нос – или его вылепил какой-нибудь врач.

– Ты не рассылал письма, ведь так? Прости, я должна спросить. – Лолли взяла косяк, который протянул ей Мерф, и крепко затянулась, пока ждала ответа, а Вронский отрицательно покачал головой, и она поверила ему, хотя пакет с замороженными овощами скрывал глаза юноши.

– Он определенно ничего не посылал, Лолли, – ответил Мерф. – Но что насчет Кимми? Вронский сказал, твоя сестра, когда вернулась в Нью-Йорк, появилась у него в квартире без предупреждения, и это было довольно жутко.

Лолли никак не отреагировала. Ей не хотелось, чтоб кто-нибудь из них догадался, что ей ничего неизвестно об этом инциденте. Странно, что сестра не потрудилась ввести ее в курс дела.

– Такая мысль приходила ей в голову, – ответила Лолли уже заплетающимся языком. – Но это не могла быть она. Она никогда не была у Анны в Гринвиче. Ведь запись была сделана в Гринвиче, верно?

Вронский убрал от лица пакет с замороженными овощами и кивнул.

– Да, на видео – спальня Анны. Клянусь, Лолли, я не делал ту запись. Я бы никогда не поступил так с Анной, да и вообще с кем бы то ни было!

Вронский