– Мамочка здесь… Иди к мамочке! – И она осторожно взяла на руки горячий комочек. – Ну, ну, не огорчайся. Давай я попробую спеть тебе колыбельную, вдруг тебе понравится.

В сознании тут же сами собой сложились слова на мотив знаменитой «Ливерпульской колыбельной». Она качала дочку и напевала:

Моя милая крошка, росиночка…

Моя звездочка, солнечный луч…

Звездной пыли насыплю в корзиночку

И тебе принесу из-за туч…[68]

Зоя уютно устроилась у ее груди и чмокала, пока не наелась и сыто не засопела. «Ты моя, моя», – улыбалась Конни. Теперь никто не отнимет ее ребенка… Никто в мире. Зоя всё, что у нее есть, и она ее единственная мать. Они уж как-нибудь справятся вместе.

Когда Пол вернулся домой, они спали, свернувшись в один калачик и не замечая остального мира. Этой ночью в одной из многих битв была одержана победа.

Конни улыбается, вспоминая Зою, у которой уже двое своих детей, а сама она врач-терапевт. Последние несколько лет она была для Конни таким источником силы и предметом гордости! Должно быть – возможно, не сразу, – они с Полом стали хорошими родителями. А лучше всего то, что она смогла быть рядом, когда у Зои родились Сэм и Сюзанна. Как же хорошо, когда родители становятся друзьями своим выросшим детям, но это дар, а не право.

Именно Зоя предложила Конни отправиться сюда одной и наконец покончить с этим раз и навсегда. Ее дети любят Крит так же, как любит его она.

После той первой поездки они с Полом никогда не пропадали отсюда надолго, а после того как режим «черных полковников» был свергнут, все стало гораздо проще, а потом, когда Греция вступила в Евросоюз, и вовсе хорошо. Вот тогда-то и началась туристическая лихорадка.

Конни и Полу не приходилось думать о том, где бы остановиться. Их всегда ждали в семейном доме, две-три недели или больше они могли не думать о крыше над головой. Сначала они приехали сюда с маленькой Зоей, а спустя три года и с маленьким Алексом. Детки повсюду ходили с Конни, чтобы выучить язык, много времени проводили с родными бабушки Анны, которые страшно их баловали. Даже Пол начал было учить кое-какие греческие слова, но быстро сдался, пообещав, что попробует подступиться к нему еще раз, когда выйдет на пенсию.

Врачам в семидесятых и восьмидесятых приходилось туго, их вызывали днем и ночью, вечные дополнительные дежурства в клинике и постоянные перемены в национальной системе здравоохранения. У Конни просто не оставалось времени, чтобы найти себе полноценную работу. Выйдя замуж за Пола и его работу, она вышла замуж и за непрерывные телефонные разговоры – днем и ночью. И все же она старалась заниматься чем-то вне дома: возилась с группой дошколят, помогала тете Ли после того, как та вышла на пенсию, была на подхвате у Джой в «Шелковом пути», когда ее бизнес разросся до торгового центра «Деревенский стиль в вашем доме». Благодаря ее помощи Джой и ее новый друг Гарри могли ездить выбирать товары в Таиланд и на Восток. Ким должна была унаследовать всю эту империю, и ей давали соответствующие знания.

Она вспоминает, как поначалу протестовала против роли «жены доктора», но, постепенно взрослея, втянулась в такой образ жизни. Если ей становилось скучно, если она начинала чувствовать себя заброшенной и одинокой, она развивала собственную светскую жизнь. Она научилась быть самой собой, поняла, что в этом – решение всех проблем. Она научилась сначала слушать, а потом пошла на курсы психотерапии, получила сертификат. Потом ее попросили стать мировым судьей. Хоть эта обязанность и предполагает полное отсутствие тайн, подобных той, что носила в душе она, ее утрата ничем не восполнялась, не становилась меньше. Так давно все это случилось, но всякий раз, когда она смотрела на Зою и Алекса, сердце ее сжималось.

– Самолет из Манчестера приземлился, Конни, – коснулся ее плеча представитель турфирмы. – И так он задержался, а теперь, боюсь, придется еще подождать: сели сразу три британских борта, так что вы понимаете, какая суматоха сейчас будет с получением багажа!

Сердце Конни ухнуло вниз. Привез ли самолет ей кого-нибудь? Даже теперь она не могла быть в этом уверена.

Ну, вот и последний кусочек мозаики… Она все ждала подходящего момента, чтобы рассказать правду; ждала все эти годы, когда добросовестно ходила на родительские собрания, заседания благотворительных комитетов, помогала Зое и Алексу прокарабкаться через трудные годы студенчества, ждала, думая о пенсии и строя планы на будущее. Всё время кажется, что подходящий момент еще не настал.

Но судьба сама находит путь выбраться на поверхность…

«И вот сижу здесь и жду, а все из-за какого-то крошечного бугорка…»

Однажды вечером, когда они так славно были заняты испытанием нового матраса антикварной французской кровати, которую Пол купил по случаю приближающегося шестидесятилетия Конни, он провел рукой по ее груди и вдруг остановился.

– Как давно у тебя этот бугорок? – спросил он.

– Ой, ну сколько можно быть доктором! – засмеялась Конни. – Какой бугорок?

– Вот здесь, я нащупал его, – ответил он, чуть нажав пальцами. – Вот тут уплотнение, довольно твердое. Чувствуешь?

– Никакой это не бугорок, это просто моя грудь, – пробормотала она.

– Ну-ка сядь, – скомандовал он и тщательно пропальпировал ее правую грудь. В мягком свете свечей она видела, что он не играет. Он приложил ее руку к круглому плотному сгустку пониже соска. – Как давно ты проверялась?

– Давно, как раз пора скоро идти, – ответила она, и сердце ее неприятно заныло.

– Так, завтра же ты пойдешь к Элисон, а она выпишет тебе направление к маммологу.

– Ты шутишь? Со мной все в порядке. Я же уже три года не пью гормоны.

После того как прошлые анализы показали пограничные результаты, они решили не рисковать, особенно после того, что случилось с ее мамой. Они были так осторожны, но Пол, конечно, прав. Тут действительно нащупывается просто какой-то камушек. Как же она могла не заметить?!

До рассвета они сидели и пили чай, как вдруг она принялась снова ощупывать этот бугорок.

– Так ты что, не проверяла себя? – вздохнул Пол.

– Да все как-то забывала, – призналась она.

– Ну, Конни! Вот уж от тебя я никак не ожидал такой безответственности!

Потом все сменялось, как в калейдоскопе, – запись на прием, маммограммы, УЗИ, обнаружили новообразование, которое точно не являлось кистой. Все эти дни Зоя и Алекс паслись поблизости. Джой, Роза и Невилл постоянно навещали ее и старались приободрить.

– Все будет хорошо, – улыбалась ей Джой.

– А вдруг у меня уже метастазы в лимфатические узлы? Вдруг уже слишком поздно? – Конни старалась храбриться, но пребывала в панике, черпая силы только в доброй заботе друзей, но те и сами испытывали муки. Ее приняли в особый клуб, в котором женщины показывали свои шрамы и разговаривали о химиотерапии и радиотерапии, протезах, реалибилитации. Сколько новых слов пришлось выучить!