class="p1">Он шел еще два часа, и никаких Образов больше не появлялось.

Заночевал он в открытом поле и утром, прошагав еще два часа, дошел до окраины Чики.

Она казалась Шварцу просто деревней по сравнению с тем Чикаго, который он помнил. Прохожих на улицах было еще мало, однако многочисленные Образы сразу заполнили мозг. Шварца это и удивляло, и сбивало с толку.

Как их много! Некоторые мимолетные и неясные, другие направленные и четкие. У одних мозги булькали, как крохотные гейзеры, у других в голове было пусто, разве что любовные воспоминания о недавнем завтраке.

Поначалу Шварц вздрагивал и оборачивался на каждый Образ, думая, что они как-то затрагивают его, но через час научился не обращать на них внимания.

Теперь он слышал слова, даже если они не произносились. Это было для него внове, и он невольно стал прислушиваться. Фразы были причудливые, бессвязные и обрывочные – едва внятные, а за словами тянулись эмоции и еще разное, чего словами не расскажешь. Весь мир был панорамой бурлящей жизни, видимой только ему.

Он открыл, что может проникать сквозь стены зданий, мимо которых шел. Стоит только спустить с поводка свое сознание, а уж оно обрыщет все потаенные щели и принесет ему косточки скрытых людских дум.

Перед большим каменным домом Шварц остановился и поразмыслил: за ним охотятся какие-то люди, одного он убил, но были и другие – те, кому тот собирался звонить. Хорошо бы затаиться на пару дней, но как? Подыскать работу?

Он исследовал здание, у которого стоял, – там внутри был отдаленный Образ, как будто обещавший работу. Требовались текстильщики, – а ведь Шварц раньше был портным.

Шварц вошел. Никто внутри не желал обращать на него внимания. Он тронул кого-то за плечо.

– Скажите, пожалуйста, где мне узнать насчет работы?

– Вот в эту дверь!

Образ был раздраженный и подозрительный. За дверью сидел тощий, остролицый служащий, который засыпал Шварца множеством вопросов. Ответы он вводил в классификационную машину, нажимая на клавиши. Шварц мямлил, говоря и ложь и правду с одинаковой неуверенностью. Кадровик, впрочем, был к этому вполне безразличен. Вопросы быстро следовали один за другим:

– Возраст? Пятьдесят два? Хм-м. Состояние здоровья? Женаты? Чем занимались раньше? Работали с тканями? Какого типа? Термопласты, эластомеры? То есть как – всех типов? Последнее место работы? Имя руководителя по буквам… Вы ведь не живете постоянно в Чике? Где ваши документы? Нужно брать с собой, если хотите устроиться… Ваш регистрационный номер?

Шварц понял, что пора уходить. Он не предвидел всего этого. Да и Образ его собеседника изменился. Его что-то насторожило, и он опасался. Поверхностный слой приветливости и дружелюбия был таким тонким и так плохо прикрывал злобу, что становилось просто страшно.

– Мне кажется, я вам не подойду, – нервно сказал Шварц.

– Нет-нет, вернитесь непременно. У нас кое-что для вас есть. Сейчас посмотрю в картотеке. – Он улыбался, но Образ сделался еще яснее и еще враждебнее.

И он нажимал кнопку у себя на столе. Шварц в панике ринулся к двери.

– Держи его! – тут же закричал кадровик, выскакивая из-за стола.

Шварц всей силой сознания хлестнул по его Образу и услышал позади стон. Он оглянулся через плечо – кадровик сидел на полу с искаженным лицом, сжав руками голову. Над нам склонился другой человек, который тут же выпрямился и бросился к Шварцу. Тот не стал дожидаться и выбежал на улицу, полностью сознавая теперь, что на него, должно быть, объявлен розыск и его приметы обнародованы. Кадровик, по крайней мере, его узнал.

Шварц стал вслепую петлять по улицам. На него обращали внимание, тем более что на улицах становилось людно. Везде он читал подозрение – он был подозрителен, потому что бежал и одежда на нем была мятая и не по размеру.

Обуреваемый смятением и страхом, Шварц не сумел различить во множестве Образов истинных врагов, в ком было не только подозрение, но и уверенность. Удар нейрокнута был для него полнейшей неожиданностью.

Страшная боль обрушилась на него со свистом и придавила, как обвал. Несколько секунд Шварц скользил по склону, все глубже погружаясь в боль, а потом провалился в черноту.

Глава тринадцатая

Вашеннская паутина

В Вашеннской Коллегии Блюстителей все чинно и благопристойно. На всем лежит отпечаток суровости, и есть что-то невыразимо мрачное в тесных стайках новичков, гуляющих вечером под деревьями внутреннего двора, куда нет доступа никому, кроме блюстителей. Порой через лужайку проходит один из старших а зеленом платье, благосклонно принимая приветствия младших собратьев.

А время от времени там появляется и сам верховный министр. Только не в таком виде, как сейчас – запыхавшийся, чуть ли не в поту, не замечающий ни вскинутых в приветствии рук, ни осторожных взглядов вдогонку, ни недоуменно поднятых бровей.

Он влетел в Законодательный Зал через служебный вход и помчался по гремящему под ногами спуску вниз, Дверь, в которую он барабанил, открылась нажатием ноги изнутри, и верховный министр вошел.

Его секретарь едва удостоил министра взглядом. Балкис сидел за своим простым маленьким столом, сгорбившись над портативным полевым телевизором, порой бросая взгляд на кипу бумаг перед собой.

Верховный министр резко постучал по столу.

– В чем дело? Что происходит?

Секретарь холодно взглянул на него и отставил телевизор в сторону.

– Приветствую Вас, Ваше Превосходительство.

– Нечего меня приветствовать! Я хочу знать, что происходит.

– Если быть кратким, то наш подопечный бежал.

– Тот, кого синапсировал Шект? Чужак? Шпион? Который жил на ферме под Чикой?

Неизвестно, сколько бы еще обозначений для этого лица нашел премьер-министр, если бы секретарь не прервал его равнодушным: «он самый».

– Почему меня не информировали? Почему меня никогда не информируют?

– Требовалось действовать немедленно, вы же были заняты.

– Вы всегда очень внимательны к тому, занят, я или нет, когда хотите обойтись без меня. Но я больше этого не потерплю. Я не позволю, чтобы от меня отмахивались и оттирали меня в сторону. Я…

– Мы теряем время, – спокойно ответил секретарь, и премьер-министр тоже понизил голос, кашлянул, помялся и примирительно спросил:

– Есть подробности, Балкис?

– Почти никаких, Терпеливо выждав два месяца и ничем не выказывая своих намерений, Шварц вдруг ушел. За ним следили, но потеряли его.

– Каким образом?

– Не могу сказать в точности, могу лишь изложить факты. Наш агент, Наттер, прошлой ночью трижды не вышел на связь в установленные часы. Его сменщики отправились искать по дороге в Чику и на рассвете нашли. Он лежал в придорожном кювете – мертвый.

– Его убил чужак? – побледнел верховный министр.

– Предполагаем, что да,