Когда Арвардан обернулся, никого уже не было, лишь мелькнуло вдали что-то красное.

Он сел в свою взятую напрокат машину и лишь тогда развернул бумажку. На ней было нацарапано: «В восемь вечера спросите, как проехать к Игорному дому. Убедитесь, что за вами не следят».

Арвардан свирепо нахмурился и перечел записку раз пять подряд, а потом стал рассматривать ее, точно ожидая, что на ней проявятся невидимые чернила. Он невольно оглянулся назад. Улица была пуста. Арвардан хотел выкинуть записку в окно, но передумал и сунул ее в жилетный карман.

Одно несомненно: если бы вечер у Арвардана был бы хоть чем-то занят, тут бы делу и конец, как, скорее всего, и нескольким триллионам людей. Но, как выяснилось, делать Арвардану было нечего. Кроме того, его очень интересовало, кто же прислал ему записку. Неужели?..

В восемь часов вечера он влился в медленный поток машин, едущий по серпантину в одном направлении. Прохожий, у которого он спросил дорогу, подозрительно уставился на него (видно, никто из землян не свободен от этого всеобъемлющего чувства) и коротко сказал:

– В ту же сторону, куда и все машины.

Видимо, все машины и вправду ехали к Игорному дому – вскоре Арвардан увидел, как они одна за другой исчезают в зияющей пасти подземной стоянки. Выбившись из очереди, он объехал здание и стал ждать, сам не зная чего.

По пандусу для пешеходов сошла стройная тень и прилипла к окну его машины. Арвардан присмотрелся и вздрогнул, но тень уже открыла дверцу и забралась в машину.

– Простите, но… – сказал Арвардан.

– Шш! – сказала тень, низко пригнувшись на сиденье. – За вами никто не следил?

– А должны были?

– Бросьте шутить. Поезжайте вперед. Я скажу, когда повернуть. Силы небесные, чего же вы ждете?

Он узнал голос. Капюшон соскользнул на плечи, открыв легкие каштановые волосы. На него смотрели темные глаза.

– Не надо медлить, – мягко сказала она.

Арвардан тронулся с места, и все пятнадцать минут они ехали молча, если не считать сдавленных коротких указаний девушки.

Арвардан то и дело косился на нее, с удовольствием отмечая, что она еще красивее, чем ему запомнилось. Как ни странно, сейчас его ничто не возмущало.

Они остановились на углу пустынной улицы, застроенной особняками. Выждав из предосторожности некоторое время, девушка снова указала Арвардану, куда ехать, и они медленно проползли по аллее к пологому спуску в гараж.

За ними закрылась дверь – свет горел только в машине.

– Доктор Арвардан, – серьезно произнесла Пола, – я сожалею, что мне пришлось проделать все эта ради того, чтобы встретиться с вами наедине. Я знаю, что в вашем мнении мне уже нечего терять…

– Вы напрасно так думаете, – неловко сказал Арвардан.

– Я не могу думать иначе. Хочу, чтобы вы поверили – я полностью сознаю, какой мелкой и злой была в ту ночь. У меня нет даже слов, чтобы извиниться…

– Пожалуйста, не надо, – сказал он, глядя в сторону. – Мне тоже следовало быть дипломатичнее.

– Что ж… – Пола помолчала, пытаясь хоть немного овладеть собой. – Но я вас не для того сюда привезла. Вы единственный известный мне иномирец, который может быть добрым и благородным. Мне нужна ваша помощь.

Арвардана пронзило холодом. Значит, все дело в этом? Свое чувство он выразил холодным:

– Вот как?

– Нет, – крикнула она. – Дело не во мне, доктор Арвардан. Помощь нужна Галактике. Мне ничего не надо, ничего!

– Но в чем же дело?

– Сначала… кажется, за нами никого не было, но если услышите какой-нибудь шум, то, пожалуйста, – она опустила глаза, – пожалуйста, обнимите меня… и… ну, вы знаете.

– Полагаю, что сумею сымпровизировать, – сухо кивнул Арвардан. – А нам обязательно ждать, когда будет шум?

– Пожалуйста, не шутите так, – покраснела Пола, – и поймите меня правильно. Это единственный способ избежать подозрений. Убедительнее всего.

– Неужели все так серьезно? – мягко спросил Арвардан, с любопытством глядя на девушку, Она казалась такой юной и нежной – даже нечестно. Арвардан никогда в жизни не совершал необдуманных поступков и гордился этим. Он умел сильно чувствовать, но всегда боролся с собой и побеждал. А теперь только потому, что девушка казалась такой слабенькой, он чувствовал безрассудную потребность защищать ее.

– Очень серьезно, – сказала она. – Сейчас я вам что-то скажу и знаю, что вы мне сначала не поверите. Но хочу, чтобы вы постарались поверить. Хочу, чтобы вы настроились на то, что я говорю искренне. А больше всего хочу, чтобы вы, узнав все, объединились с нами и помогли. Вы постараетесь? Даю вам пятнадцать минут, и, если к концу этого срока вы сочтете, что мне нельзя доверять и не надо иметь со мной дела, я уйду, и на этом все кончится.

– Пятнадцать минут? – Он невольно скривил губы в улыбке, снял ручные часы и положил их перед собой. – Хорошо.

Она стиснула руки на коленях и устремила взгляд за ветровое стекло, где ничего не было, кроме голой стены гаража.

Арвардан задумчиво смотрел на нее; плавная, мягкая линия подбородка отвергала твердость, которую Пола пыталась ему придать; прямой, тонко очерченный нос, яркий цвет лица, характерный для Земли.

Она взглянула на Арвардана краем глаза и тут же отвела взгляд.

– В чем дело? – спросил он.

Она прикусила губу.

– Так, смотрю на вас.

– Я заметил. У меня что, нос испачкан?

– Нет, – Она едва заметно улыбнулась, впервые с тех пор как села в машину. Его внимание почему-то притягивали разные мелочи. Например, как разлетаются ее волосы, когда она качает головой. – Просто меня уже давно, с той ночи, занимает вопрос, почему вы не носите свинцовый костюм, как все чужаки. Потому-то я вас и не раскусила. Чужаки обычно похожи на мешки с картошкой.

– А я нет?

– О нет, – с внезапным пылом ответила она, – вы похожи на древнюю мраморную статую, только вы живой и теплый. Извините, я забылась.

– Думаете, я считаю вас землянкой, которая не знает своего места? Не надо так думать обо мне, иначе мы никогда не станем друзьями. Я не верю в эти басни о радиации. Я замерил радиоактивность в атмосфере Земли и производил опыты на животных. Полностью убежден, что в нормальных условиях радиация для меня безвредна. Я пробыл здесь два месяца и пока здоров. Волосы не выпадают, – он подергал их, – шишек на животе нет. Думаю, что и бесплодие мне не грозит, хотя тут я, должен сознаться, кое-какие меры предпринимаю. Просто моих свинцовых трусов никому не видно.

Он говорил серьезно, и Пола снова улыбнулась.

– По-моему, вы немножко сумасшедший.

– Правда? Вы удивитесь, когда узнаете, сколько мудрых именитых археологов