к матери или, лучше сказать, к красавчику-кузену, или же, как подобает будущей царице това, к себе?

Намек на кузена опять подействовал на Агуару и он ни минуты не колебался над выбором дороги. Он и его свита переправились обратно через реку и вместе с пленницей Франческой Гальбергер поехали в свой стан.

10. ГАУЧО ГАСПАР

По волнистой равнине от дома Гальбергера к деревне това скакал всадник. Он был средних лет, хорошо сложен, роста выше среднего, с мягкими, как у пантеры, повадками, с решительным, честным, открытым лицом. Черные глаза его сверкали умом и отвагой. На нем был яркий шерстяной полосатый плащ, окутывавший всю его фигуру. Это было пончо — своеобразная одежда жителей берегов Ла-Платы и Параны. Из-под плаща виднелись спускающиеся до колен белые бумажные штаны. На ногах — высокие самодельные сапоги из содранной с лошадиных ног шкуры, в которой копыто приходится на пятку. Кожа эта выбелена, как свадебная перчатка, украшена вышивкой и представляет собой удобную и красивую обувь. Прикрепленные шпоры придают этой оригинальной обуви вид средневековых рыцарских сапог. На голове всадника была широкополая шляпа со страусовым пером. От нее на затылок спускался защищающий от жгучих лучей южноамериканского солнца яркий цветной шарф. Не менее живописна была и сбруя коня. Седло было покрыто несколькими покрывалами, из которых верхнее, коронилья, было простегано. Плетеная из конского волоса уздечка украшена серебряными кольцами и кистями. Такие же украшения красовались на груди и шее скакуна. Вот портрет героя нашей повести, гаучо Гаспара.

Как уже сказано выше, Гаспар был верный слуга и домоправитель Людвига Гальбергера. Только вместо черного фрака, белого галстука, белых чулок и мягких туфель европейских мажордомов гаучо, уроженец Аргентины, носил живописный костюм испанского всадника или бандита. Он мастерски владел арканом, или лассо, умел поймать дикую корову или жеребенка, словом, слуга был на все руки.

Читатель, верно, угадал, зачем Гаспар выехал после полудня из дома. Гальбергер с дочерью поехали утром в индейскую деревушку. Обеспокоенная их долгим отсутствием госпожа Гальбергер послала за ними Гаспара.

Отправив его, она несколько успокоилась. Не такой был человек Гаспар, чтобы вернуться, не добившись своего и не исполнив поручения. Впрочем, на этот раз гаучо немного отклонился от прямого пути — в индейскую деревню. Только он выехал в степь, перед ним появились два страуса — самец и самка. Вспомнив, что хозяин еще накануне поручил ему убить самца-страуса для научной цели, Гаспар прельстился красотой оперения медленно бежавших перед ним птиц и припустил коня вскачь. Приблизившись, он вынул из седла аркан, повертел им над головой в воздухе и бросил. Самец упал на траву со спутанными ногами. Тогда гаучо слез с лошади и прирезал птицу.

— Ничего себе туша! — проговорил он, взваливая убитую птицу на седло. — Весом, пожалуй, в четверть быка. Лучше было бы мне не встречаться со страусом. Что сказала бы сеньора, если бы знала, как я замешкался. Ну, надеюсь, она ничего не узнает.

Говоря это, гаучо крепко прикрутил веревками добычу к седлу, снова вскочил на коня и оглянулся, чтобы определить направление. В погоне за птицей он сбился с дороги, а в степи легко заблудиться. Пальмовые рощицы, разбросанные кое-где, похожи одна на другую. Нигде ни возвышенности, ни высокого холма, всюду только однообразная чуть-чуть волнистая равнина.

— Проклятый страус! — сердито выругался Гаспар, сердясь на себя и на соблазнившую его птицу. — Из-за него я теперь опоздал. Что же мне делать? Даже дороги домой я не найду. Да и незачем ехать домой, ничего не разведав. Буду ездить теперь вдоль и поперек по равнине, пока не нападу на дорогу, которой ехал!

Взглянув на склоняющееся солнце, гаучо все-таки нашел возможность определить направление, так как знал, что индейская деревушка расположена на западе. Придерживаясь этого направления, он скоро доехал до дерева омбу. Под этими тенистыми деревьями, которые индейцы считают священными, туземцы часто строят свои жилища. Здесь хижины не было, но гаучо хорошо знал это дерево, потому что не раз отдыхал в его тени после охоты. Оно стояло на полпути от дома Гальбергера до индейской деревни. Обрадованный тем, что выехал на прямую дорогу, Гаспар пришпорил коня, чтобы наверстать потерянное время. Он посматривал по сторонам, думая, что вот-вот хозяин и его дочь попадутся ему навстречу. Однако он доехал до самой деревни, не встретив никого, и не менее Гальбергера был удивлен, не застав в деревне ни души.

Вид покинутой деревни поразил его. Но Гаспар не привык долго задумываться. Он объехал всю деревню, останавливался перед каждым домом и громко звал хозяина. Никакого ответа. Только где-то завыл волк, забежавший в покинутый людьми поселок и не менее Гаспара удивленный безлюдьем. Гаучо еще раньше заметил на дороге следы копыт лошади своего хозяина и пони его дочери. Он поехал по следам и, проскакав галопом миль десять, очутился на берегу притока. Тут он увидел множество других следов, перепутанных в каком-то смятении.

Внимательно приглядевшись, Гаспар угадал, однако, что вся кавалькада переправилась через реку. Последовав ее примеру, он нашел продолжение следов на противоположном берегу. Всадники, очевидно, поднялись вверх по течению Пилькомайо. Среди многочисленных следов копыт гаучо отыскал след подкованной лошади, но тотчас же понял, что это не лошадь его хозяина. Подкова была больше и шире. След пони исчез совершенно — его затоптали другие лошади.

Снова переплыл гаучо реку и стал разыскивать следы хозяйских лошадей. Они привели его к сумаховой роще, где скрывались Гальбергер и его дочь. Проехав около трехсот метров по тропинке тапиров, Гаспар выехал на полянку. Здесь при лучах заходящего солнца глазам его представилось зрелище, от которого кровь сначала застыла в его жилах, а потом закипела, как лава. Крик удивления и негодования вырвался из его уст. Перед ним, склонив голову почти до земли, стояла оседланная лошадь, а на земле неподвижно лежал человек. Гаспар тотчас же признал в нем своего хозяина.

11. БЕЗМОЛВНЫЙ СПУТНИК