Александр Фадеев родился 24 (10) декабря 1901 г. в селе Кимры Корчевского уезда Тверской губернии в семье сельского учителя, придерживавшегося революционных взглядов. Раннее детство он провел в Вильно (ныне Вильнюс) и Уфе, а в 1908 г. переехал к отчиму на Дальний Восток. С 1912 по 1919 г. Александр учился во Владивостокском коммерческом училище, откуда ушел, не закончив восьмой класс. В училище он пристрастился к книгам, много читал, публиковал в рукописных ученических журналах свои стихи, очерки, рассказы.

Подростком Александр приобщился к революционной деятельности и в 17 лет стал большевиком-подпольщиком (кличка «Булыга»). Трагическая гибель его двоюродных братьев Всеволода и Игоря Сибирцевых укрепила Фадеева в его идеологических позициях. В апреле 1919 г. он был направлен в партизанские районы Дальнего Востока, участвовал в боях под Спасском и был тяжело ранен. В начале 1921 г. его, двадцатилетнего парня и преданного большевика, избрали делегатом X съезда партии.

Во время работы съезда, 2 марта 1921 г., в Кронштадте вспыхнул мятеж – восстал гарнизон города и экипажи некоторых кораблей Балтийского флота, – организованный эсерами, меньшевиками, анархистами. Его идеологи (в их числе и террорист Борис Савинков, выбросившийся из окна внутренней тюрьмы Лубянки в 1925 г.) выдвинули лозунг «Советы без коммунистов». Мятеж долго не удавалось ликвидировать, и тогда съезд принял решение направить на его подавление около трехсот делегатов. В их числе был и Александр Фадеев, уже имевший опыт боевых действий. Восстание было жестоко подавлено, около тысячи моряков погибло, более двух тысяч были ранены, восемь тысяч повстанцев бежало в Финляндию.

По окончании Гражданской войны Фадеев хотел остаться в армии, но врачи признали его негодным к военной службе. Он поступил в Московскую горную академию, но ушел со второго курса – его призвали на партийную работу.

Так определилась политическая биография Александра Фадеева. Он на долгие годы попал в руководящую «обойму»; ему был поручен писательский фронт. С 1926 по 1932 г. Фадеев был одним из руководителей Российской Ассоциации пролетарских писателей (РАПП), в 1939–1944 и 1954–1956 гг. – секретарем, а с 1946 г. – генеральным секретарем и председателем правления Союза писателей СССР. В 1950 г. Фадеева избрали вице-президентом Всемирного Совета Мира, а в феврале 1951 г. – депутатом Верховного Совета РСФСР по Бологовскому избирательному округу Калининской области. Вот таким, по-большевистски прямолинейным, выглядел жизненный путь писателя, который завел его в тупик. 13 мая 1956 г. Александр Александрович Фадеев, автор программных произведений «Разгром» и «Молодая гвардия», застрелился в своем кабинете.

Многим казалось, что он испугался разоблачения культа личности Сталина, указания которого неукоснительно выполнял. Непосредственным поводом к выстрелу якобы стал следующий случай. После начала реабилитации невинно пострадавших при Сталине некоторые из тех, кто был арестован и посажен по ордерам, завизированным Фадеевым, вернулись в Москву. Один из этих людей публично назвал Фадеева негодяем и чуть ли не плюнул ему в лицо. Этого было достаточно для того, чтобы Фадеев решил – наступил час расплаты.

Складывается довольно неприглядная картина – всесильный партийный чиновник от искусства, уничтожавший талантливых собратьев по перу, понял, что его время окончилось, и, мучимый угрызениями совести, решился на единственно возможный в его случае шаг. Возможно, что Александр Фадеев испытывал что-то похожее, но его поступки далеко не так однозначны, как может показаться на первый взгляд. Борис Пастернак как-то сказал: «Фадеев… ко мне хорошо относится, но если ему велят меня четвертовать, он это выполнит…» И эти слова наиболее точно характеризуют Александра Александровича.

Он был настоящим большевиком и с юных лет чувствовал себя солдатом партии, которая всегда права, а его самого называли тенью Сталина. Фадеев, конечно же, не мог оставаться в стороне от репрессий, его подпись стоит под многими ордерами на арест (о готовящемся аресте режиссера Мейерхольда Фадеев узнал за пять месяцев, и все это время, встречаясь с Всеволодом Эмильевичем, молчал). Он возглавлял кампании травли «неугодных» деятелей искусства и в то же самое время тайком помогал опальным писателям. В 1946 г. Фадеев возглавил кампанию против Зощенко и Ахматовой, но он же в 1940-м голосовал за выдвижение поэтессы на Сталинскую премию, хлопотал о жилье и персональной пенсии для нее.

Ему адресовано много упреков от коллег по перу, причем вручались они и после его гибели. 16 мая 1967 г. Александр Солженицын направил открытое письмо в адрес IV Всесоюзного съезда советских писателей: «…Многие авторы при жизни подвергались в печати и с трибун оскорблениям и клевете, ответить на которые не получали физической возможности, более того, подвергались личным стеснениям и преследованиям (Булгаков, Ахматова, Цветаева, Пастернак, Зощенко, Платонов, Александр Грин, Василий Гроссман). Союз же писателей не только не предоставил им для ответа и оправдания страниц своих печатных изданий, не только не выступил сам в их защиту, но руководство Союза неизменно проявляло себя первым среди гонителей. Имена, которые составят украшение поэзии XX века, оказались в списке исключенных из Союза либо даже не принятых в него. Тем более, руководство Союза малодушно покидало в беде тех, чье преследование окончилось ссылкой, лагерем и смертью (Павел Васильев, Мандельштам, Артем Веселый, Пильняк, Бабель…). Этот перечень мы вынужденно обрываем словами «и другие». Мы узнали после XX съезда партии, что их было более 600, ни в чем не виновных писателей, кого Союз послушно отдал их тюремно-лагерной судьбе».

Только Борис Пастернак рискнул в «Людях и положениях» напомнить о «детской» улыбке Фадеева, которую тот ухитрился пронести «через все хитросплетения политики», равно как и о предсмертной записке, обращенной Фадеевым к себе: «Ну, прощай, Саша».

Иногда сопоставляют судьбы Фадеева и Маяковского, находя в них много общего: привлекательная внешность, революционная деятельность, любовь власть имущих, всенародная слава, любовные похождения, способ самоубийства. Однако на деле их творческие судьбы различны. В отличие от Маяковского, одного из лидеров футуризма, чья литературная деятельность началась еще в 1912 г., Александр Фадеев представлял новую генерацию писателей, биография и творчество которых определились революцией и участием в Гражданской войне на стороне красных.

Да, Фадеев ушел из жизни так же, как когда-то Маяковский, выстрелив себе в сердце. Да, он оставил письмо, адресованное партии и правительству, так же как когда-то это сделал поэт. Но если Маяковский обращался к партии как к близкому, понимающему человеку, то Фадеев подготовил обвинительный акт. Прощальные слова руководителя главной писательской организации СССР не содержали в себе благодарности за высокий пост. Начиналось оно так:

«Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы – в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, физически истреблены или погибли, благодаря преступному попустительству власть имущих; лучшие люди литературы умерли в преждевременном возрасте; все остальное, мало-мальски способное создавать истинные ценности, умерло, не достигнув 40–50 лет». А вот финал письма: «Литература – этот высший плод нового строя – унижена, затравлена, загублена. Самодовольство нуворишей от великого ленинского учения даже тогда, когда они клянутся им, этим учением, привело к полному недоверию к ним с моей стороны, ибо от них можно ждать еще худшего, чем от сатрапа Сталина. Тот хоть был образован, а эти – невежды.