Мамонт не стал подталкивать его к разговору. Джейсон около получаса молчаливо бродил по своему блоку.

Досуг узник проводил за странным, на первый взгляд, занятием: делал бумажные аппликации — примитивные детские картинки, обязательно с водой, землёй и солнцем. Однако это говорило о многом. Джейсон, по сути, занимался психологическим тренингом, удерживая своё сознание в плоскости реальной жизни и нормального мировосприятия.

— Послушайте! — оторвавшись от воспоминаний, оживился он. — Не могли бы мне сказать… Почему «иезуит» избрал меня для своих грязных дел? Почему затащил меня в эту лабораторию?.. Есть много офицеров и… гражданских людей, которые бы охотно стали служить в этих дьявольских подразделениях. Я знаю таких! Им всё равно, кто станет мишенью — американцы, французы, голландцы или русские… Он же выбрал меня!

— Ты оказался самым подходящим материалом, Джейсон. — Мамонт отложил его детские аппликации. — И это далеко не случайно. «Иезуит» увидел твой рок, который приведёт тебя к власти над сознанием многих людей. Ты станешь кумиром Америки, но всё это произойдёт естественно, без рекламы и идеологической обработки.

— Вы говорите чушь! Я никогда не ощущал в себе каких-то уникальных способностей, таланта вождя. Мне было нелегко командовать даже батальоном!

— Командовать батальоном и вести за собой заблудших, ослеплённых людей разные вещи, Джейсон. А относительно своих способностей… Вспомни, почему умер тот парень-негр в офицерской школе? Ещё до того, как ты нанёс ему удар?.. Тебя выбрали из многих и поместили сюда только потому, что можешь нести в своей руке смерть. Но и жизнь — тоже! Как всякий одарённый от природы, ты в равной степени способен утверждать и добро, и зло. Всё зависит от того, в какие руки ты попадёшь и какой сделаешь выбор.

— Это самое сложное — выбор…

— Ты его сделал.

— Ничего я не сделал! Единственное, что я хочу — вырваться из Президио.

— Это уже выбор!

Наконец Джейсон взглянул открыто в глаза Мамонту.

— Как вас зовут?

— Называй меня Ирвин.

— Ирвин… Прошу, помоги мне выбраться отсюда.

— Я и пришёл, чтобы помочь, — сказал Мамонт.

Джейсон сразу ожил, стремительно озираясь по сторонам, словно ища, что следует взять с собой.

— Мы сейчас уйдём отсюда? Я уйду с вами?..

— Нет, Джейсон, сейчас ты не уйдёшь, — умерил пыл Мамонт. — Придётся тебе ещё некоторое время пожить в Президио.

— Это… невозможно — уйти с вами? Технически невозможно? Вы же как-то прошли сюда, через охрану, сигнализацию…

— Технически возможно. Только я должен вытащить тебя отсюда официальным путём, — Мамонт старался говорить так, чтобы не сильно разочаровывать узника. — Ты выйдешь отсюда сам. Они выпустят тебя.

Джейсон опустил голову, сокрушённо потряс ею, выдавил тихо:

— Этого не будет никогда. Отсюда никого не отпускают, пока не оставишь роспись кровью.

— Тебя выпустят без всяких росписей и условий.

В глазах Джейсона стояла боль.

— Вероятно, вы не знаете, что это за место — Президио. Здесь логовище сатаны!

— Напротив, я отлично знаю это!..

Он схватил руку Мамонта.

— Возьмите меня с собой?.. Я уеду! Забьюсь в глухой штат. Или вовсе покину Америку. Буду просто жить… Нет, я стану священником. И служить стану только Богу!

— Но твой рок — служить американскому народу. И ты не избежишь его ни в глухом штате, ни в другой стране, — Мамонт сделал паузу. — Ты станешь не священником — президентом Соединённых Штатов.

Джейсон выпустил руку, отшатнулся.

— О чём вы говорите?! После Президио — даже если случится невероятное! — меня запрут в психушку. Или просто устроят автокатастрофу.

— Вот поэтому ты выйдешь отсюда сам. И тебя у ворот военной базы встретит народ. И с этого момента начнётся твоё восхождение. Ты станешь первым американским президентом, верующим в Бога. При тебе начнётся духовное возрождение Нового Света.

Джейсон сел к столу, перебрал свои аппликации, глядя на них невидящими глазами, снова тряхнул головой.

— Ирвин… Не знаю, как относиться к вашим… словам! Вы говорите о вещах невозможных! Я, Джейсон Дениз — президент Америки?

Мамонт собрал фотографии, спрятал в карман.

— Однажды ты уже совершил невозможное. Когда забрался на скалу, а потом спустился с неё, оставшись невредимым. Помнишь, в Боснии, в селении Святки?.. Если забыл, могу доставить тебе видеозапись. Твой медик Густав Кальт снял на плёнку весь путь восхождения и спуска.

— Я не забыл!..

— У тебя не смогли даже отнять память. Поэтому я верю в тебя.

Мамонт собрался уходить. Джейсон в растерянных чувствах усиленно вспоминал что-то, о чём забыл спросить. И вспомнил, когда Мамонт был уже на пороге.

— Послушайте, Ирвин!.. Не знаю, кто вы! Может, сумасшедший или провокатор. Меня всё время провоцируют. Я уже никому не верю!.. Ответьте мне: вы кто — тот добрый дядя? Добрая фея? — в голосе его зазвучала издёвка. — Почему бы вам не стать президентом Соединённых Штатов? Если обладаете такими способностями? Если можете проникнуть даже на военную базу в Президио?.. Почему бы вам не попытать счастья?

— У меня другой рок, — сказал Мамонт. — И я повинуюсь своему року.

— Неужели власть не стоит того, чтобы испытать свою судьбу, пойти ей наперекор?

— Она не стоит того, Джейсон. Наперекор судьбе к власти идут одни лишь рабы. А к вольному человеку она приходит сама и падает в руки. И потому всегда кажется тяжёлым бременем. Ты ещё узнаешь эту ношу. Твоё лицо появится на долларе. Но ты уже будешь горбатым.

Он закрыл дверь, оставив будущего президента Соединённых Штатов в полной растерянности.

* * *

Над Балканами вызвездило, и снег хрустел под ногами, отражаясь звонким эхом в пустом городке.

Во дворике двухэтажного особняка всё оставалось по-прежнему: джип с космической антенной, чёрные окна, забранные решётками, и не тронутый ни единым следом белый покров возле запертых дверей.

В кабине сидели четверо, ещё по крайней мере один был на чердаке — снег сбит со ступеней пожарной лестницы, ведущей к слуховому окну. Это уже были не пехотинцы — «легионеры смерти» в чёрных плащах. После захвата археологов охрану поменяли везде.

— Что с ними сделать? — спросила Дара.

— Всё в твоей воле, — сдался Арчеладзе. Она подошла к машине вплотную, посмотрела сквозь стекло.

— Этих мне не усыпить. И не лишить памяти.