— Кто здесь? — негромко спросил он, впрочем, не ожидая услышать ответа.

Едва заметная тень у самых его ног встрепенулась, и из нее вышла громадная серая крыса. Мэт слез с трухлявого ствола и присел на корточки прямо перед застывшей неподвижно тварью. Он протянул ей тот самый камень, лежащий на ладони, и довольно чему-то улыбнулся. Слева снова затрещали кусты…

— Эй, лежебока, вставай! Или ты решил взять пример с нашего ушастого? — голос Мэта был бодр, а вода, которую он лил на лицо Айвену, холодной и вонючей.

— Тьфу! Эй, ты, каббров колдун, не мог дождь сотворить? Где ты взял эту гадость?

— В болоте, конечно! — жизнерадостно заявил геомант. — Там еще много.

Юноша лениво открыл правый глаз. Первое, что он увидел, это был большой водяной шар, висящий прямо перед его лицом. Вода в нем была мутной, а внутри кружился водоворот из тины и болотной ряски. В этом водовороте по кругу носилась огромная белая жаба, отчаянно раскрывавшая рот в немом крике.

— Отпусти животное, изверг, — простонал вор.

— Слушаю и повинуюсь, — дурашливо склонился маг, и весь водяной пузырь оказался на голове юноши, тут же лопнув и обдав его тухлой водой. Печальная жаба уселась на его голове и обиженно квакнула.

— Мэт, я тебя убью…

— Ух ты! Какое сильное колдунство! Квакающий шапка и говорящий человечий голова! — подражая манере Хныги восхитился геомант.

— …и съем. Если ты сейчас же не притащишь сюда жареного быка.

— У меня здесь только сырой гоблин и свежая конина. Вон она, на тебя смотрит и скалится.

— Какой-то ты подозрительно веселый. Неужели появились три Великих Канцеляра и всех нас спасли? Или ты пьян? — теперь юноша проснулся окончательно и соизволил взглянуть на этот несовершенный мир уже обоими глазами.

— Преследователи встали лагерем на той стороне. Часть из них спустилась вниз, а остальные строят магический мост. За ночь наколдовали меньше половины, так что у нас есть приличная фора.

— Кто ты такой и куда ты дел нашего Мэта? — встал вдруг Айвен.

— А что со мной не так?

— Усы. Они у тебя нормального цвета. Или сегодня какой-то особенный день? И рубашка такая же как у меня. Ни веселых расцветок, ни кружевов, ни вышитых картинок. И штаны самые обычные.

Юноша опустил взгляд ниже и облегченно вздохнул — на ногах у Мэта были пушистые белые тапочки с нарисованными на носах красными маками и желтыми цветками дурманника.

— Это чтобы лучше спать?

— Нет, это чтобы по болоту ходить и в трясину не попасть, — маг посмотрел на приятеля. — Не веришь? Ну что ж, могу тебя поздравить — ты становишься великим геомантом, о мой юный и бестолковый ученик. Кстати, как себя чувствуешь?

— Так, словно мне вчера исполнилось лет пятьдесят. И мы по этому поводу хорошенько погуляли.

— Ты бы жабу с головы убрал. Или одна голова хорошо, а две лучше?

— Башка трещит, а лягушка холодная, самое то. Мы точно вчера не пили?

— Это последствия мана-истощения. Вот, держи, тебе сразу полегчает, — с этими словами маг протянул ему фазарит.

— Вот это я понимаю — забота!

Айвен сбросил лягушку с головы, схватил кристалл и начал выстраивать связующий канал. Удалось ему это не сразу, но по довольной улыбке, расплывшейся по лицу юноши, геомант понял, что тот начал восстанавливать растраченную магическую силу. Сам он давно уже успел и позавтракать, и восстановиться, и даже приготовить коней к дороге.

— Ну что ж. У меня осталось всего два вопроса, и можно отправляться в путь.

— Да?

— Как там наш гоблин, и где мой завтрак?

— Хныга в себя еще не приходил, и я думаю, что без посторонней помощи вряд ли удастся привести его в чувство.

«Разумеется, — голос Князя звучал насмешливо, — маленький паршивец наверняка о чем-то догадался бы, увидев, как раздваиваются твои линии судьбы».

— Это твоя работа?

— Ты о чем? — Мэт обернулся и посмотрел на остатки своего завтрака, — Ах, об этом. Давай-ка поскорее ешь и нам пора в дорогу. Нужно по максимуму использовать с таким трудом полученное преимущество. В лесу так не разгонишься.

— Верно, поем уже на ходу, — согласно кивнул Айвен, одновременно прислушиваясь к «внутреннему голосу».

«Пришлось его обезвредить. Думаю, что ты не одобрил бы его смерть, верно? Между прочим, если бы я этого не сделал, то он бы наверняка умер из-за своих экспериментов с нитями судьбы. Так что я спас ему жизнь дважды».

— В том числе и от самого себя.

«Вот видишь. Я не так уж и страшен, как обо мне говорили тогда. Со мною всегда можно договориться. Кстати, ты это чувствуешь?»

Юноша отошел подальше от геоманта и начал отвязывать своего скакуна. Сверток с завтраком он прихватил по пути.

— Что я должен чувствовать?

«Твоя мана. Она изменилась. Какие-то странные ощущения, словно она стала более „скользкой“. Не могу объяснить, но я не смог с первого раза напитать Печать силой».

— А зачем тебе это было нужно? Не волнуйся, я думаю, что это просто последствия истощения. Видал, сколько силищи мы угрохали на этот мост?

«Я хотел убрать боль. Да, может ты и прав. В прошлый раз я тоже не сразу подключился к твоему мана-контуру».

— Погоди-ка. Ты про какую боль говоришь? — юноша почесал грудь, — Я ничего не такого чувствую.

«Разумеется. Я ее снял. Посмотри шрам, который ты получил от селеритового меча».

Айвен послушно расстегнул рубашку на груди. Зажившая после вмешательства бога рана выглядела не лучшим образом. Ранее едва заметный рубец безобразно вздулся, а вокруг него было большое красное пятно неправильной формы, словно после ожога.

— Что это?

«Меня спрашиваешь? Вообще-то, меня здесь не было».

— Мэ-э-эт! Иди сюда, скорее!

— Что случилось? — геомант подбежал к юноше.

— Вот, смотри, — тот распахнул рубаху на груди, демонстрируя странный след.

— Ах, ты про это. Ты уснул прямо на каком-то кустарнике. Я тебя когда оттаскивал, все руки об него обжег. Гадость еще похуже крапивы. Жжет? Вроде бы не должно, я немного подправил мантические потоки, чтобы ты не испытывал боли.

— Нет, не жжется, только чешется немного. Спасибо, Мэт.