Эш открыл дверь в противоположной стене.

Саншайн в ужасе следила за происходящим. Трудно было поверить, что Зарек вновь перешел на их сторону. И сознание отказывалось признавать реальность страшного зрелища — Тейлона, распростертого на полу в крови.

Все происходило так стремительно, что она совершенно растерялась. Больше всего ей хотелось забиться в какой-нибудь темный угол, закрыть глаза, ничего не видеть и не слышать.

Но нельзя. Она должна быть сильной — ради Тейлона. Она не имеет права его подвести.

— Эй, Саншайн! — окликнул ее Зарек, когда она уже повернулась к дверям.

Девушка обернулась.

— Спасибо за тот кувшин! — И он снова повернулся к содрогающейся от ударов двери, готовый встретить натиск двух разъяренных богов.

Саншайн была поражена, — но задумываться об этом было некогда. Вдвоем с Эшем они вынесли Тейлона из комнаты, спустились по лестнице и спрятались на первом этаже, в последнем помещении слева по коридору.

Здесь Эш осторожно уложил Тейлона на пол, а затем окружил комнату магической защитой.

Саншайн опустилась на колени рядом с любимым. Смертельно бледный, покрытый потом и кровью, он дрожал всем телом, судорожно пытаясь вдохнуть.

— Держись, милый! — прошептала она, хотя и не была уверена, что он ее слышит. Затем обернулась к Ашерону. — Он ведь бессмертный, правда? Он поправится?

Эш медленно покачал головой:

— Его сердце пронзено божественной молнией. Как только сердце перестанет биться, он снова умрет.

Запрокинув голову, он вскричал громовым голосом:

— Артемида! Сюда, и поживее!

Вспышка света почти ослепила Саншайн, — а в следующий миг перед ней явилась очень недовольная богиня.

— В чем дело? — рявкнула она.

— Мне нужна душа Тейлона. Быстро.

Богиня приподняла брови:

— Позволю себе напомнить, что ты за нее не заплатил!

— Черт побери, Арти! У нас нет времени торговаться — он умирает!

Она пожала плечами:

— Так исцели его.

— Не могу — и ты это прекрасно знаешь. Он поражен божественной молнией. Мне запрещено противостоять богам.

От ярости у Саншайн потемнело в глазах. Не помня себя, она вскочила и попыталась броситься на самовлюбленную богиню, но Эш перехватил ее и оттолкнул к стене.

Дрожа от страха и гнева, Саншайн наблюдала за его переговорами с Артемидой.

— Отдай мне его душу! — голос Ашерона гремел, как гром. — За это ты получишь неделю полной покорности!

В глазах Артемиды вспыхнул расчетливый огонек:

— Две недели!

Бессильная ярость исказила черты Ашерона:

— Согласен.

Артемида протянула руку — и на ладони ее возник тускло светящийся багровый камень.

Эш потянулся за ним, но Артемида отдернула руку:

— Придешь ко мне на рассвете!

— Клянусь, приду.

Удовлетворенно улыбнувшись, Артемида отдала ему камень. Эш вернулся к Тейлону. Встретившись взглядом с Саншайн, он проговорил:

— Саншайн, тебе нужно взять этот камень в руку, приложить к клейму Тейлона — к татуировке с луком и стрелой, и держать так, пока его душа не соединится с телом.

Она потянулась за камнем, но Тейлон слабеющей рукой перехватил ее руку. Саншайн изумленно взглянула на него: она не подозревала, что он в сознании.

— Не надо... нельзя...

— Тейлон! — вскричала она, не понимая, почему он ее останавливает. — Что ты делаешь?

— Нет, Саншайн! — сдавленным голосом прошептал Тейлон. — Обожжет руку... ожог... не сможешь рисовать...

Страшнейший из ее кошмаров!

Она взглянула в полные боли глаза Тейлона.

Величайшая ее любовь!

Выбор очевиден.

Не раздумывая, она взяла у Эша камень — и вскрикнула, когда он обжег ее руку.

— Смотри Тейлону в глаза, — послышался у нее в голове голос Эша. — Сосредоточься. Ради Зевса, не упусти душу...

Так она и сделала. Боль немного уменьшилась, хотя Саншайн все равно чувствовала, как камень прожигает ее насквозь.

Казалось, время остановило свой бег. Глядя в угольно-черные глаза Тейлона, Саншайн вспоминала свою жизнь с ним: прошлую, настоящую — неважно, они слились воедино. Вспоминала собственную смерть — и то, как Тейлон сжимал ее в объятиях.

Наклонившись, она поцеловала его.

— Я с тобой, любовь моя.

Тейлон испустил последний вздох. Тело его расслабилось. Сердце Саншайн замерло вместе с его сердцем: ее охватил неодолимый ужас.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть все получится!

Эш положил ее руку на плечо Тейлона, на изображение лука и стрелы. Камень постепенно тускнел и становился холоднее.

Но рука ее все еще горела огнем.

Наконец, когда камень полностью остыл, она отпустила его — и застыла в ожидании.

Тейлон не шевелился.

И не дышал.

Он лежал перед ней неподвижно, холодный и мертвый, как этот камень.

— Тейлон! — содрогаясь от ужаса, слабым голосом позвала она.

И в тот момент, когда Саншайн уже почти уверилась, что он умер навсегда, Тейлон глубоко вздохнул и открыл глаза. Прежние, светло-карие глаза.

С радостным криком Саншайн сжала его в объятиях.

И в этот миг дверь распахнулась, и в комнату влетели двое разъяренных богов, а с ними — орда крылатых демонов и толпа даймонов. Зарека нигде не было — оставалось лишь надеяться, что они его не прикончили.

Тейлон вскочил, загородив собой Саншайн.

Эш поднялся на ноги, готовый к бою.

— Полночь! — со злобным смехом объявил Дионис. — Начнем представление!

Демоны расступились, пропуская «близнеца» Ашерона.

— Ну здравствуй, Ашерон, — проговорил Стиккс тоном, далеким от братской приязни. — Давно не виделись. Сколько времени-то прошло — одиннадцать тысяч лет?

Тейлон затаил дыхание. Он не верил собственным глазам.

Конечно, он подозревал что-то подобное: но одно дело — смутные подозрения, другое — реальность. Так, значит, у Ашерона все это время был брат-близнец!

Но почему он это скрывал? И почему Стиккс до сих пор жив — он же не Темный Охотник? Тейлон ничего не понимал.

Стиккс неторопливо приблизился к Ашерону.

— Стой на месте, Стиккс! — сурово предупредил Ашерон. — Я не хочу причинять тебе вред, но сделаю это, если придется. Я не позволю вам ее освободить.