другой человек. Для молодого парня это была своеобразная игра в перевоплощение, льстившее его самолюбию. И хотя в этом был определенный «оперской» расчет, мне хотелось чисто по-человечески сделать ему что-то приятное — ведь он рисковал жизнью не только при выполнении наших заданий, но и при каждой переправе через пограничную реку. Поэтому я и в дальнейшем переодевал его в эту форму. И порой нам казалось, что он рисковал жизнью только для того, чтобы увидеть свое отражение в форме офицера-пограничника и почувствовать свою значимость. Впрочем, в успешной работе с ним была решающая заслуга моего товарища Володи Тепл-на, который сумел стать для него очень надежным и искренним другом, что способствовало его негласному сотрудничеству с нами в течение многих лет.

Как потом мне стало известно, в этой оригинальности мы были не первыми. Во время учебы в Москве у нас состоялась встреча с заслуженным ветераном пограничной разведки, который в середине 1930-х гг. вел работу с главарем «хунхузов», впоследствии ставшим известным государственным деятелем одной из Дальневосточных стран (некоторые разведчики знают о ком идет речь). Когда этот «хунхуз» переправлялся на советскую территорию и его переодевали в форму советского лейтенанта-пограничника, то он почти не отходил от зеркала (оперработник даже перестановку мебели сделал в помещении, чтобы ему было проще смотреться в зеркало). Учитывая особенности характера этого источника, разведчик психологически рассчитал все верно.

Пограничная разведка зачастую проводила серьезные многоходовые разведывательные операции. В предыдущей главе я рассказывал о дезертирстве со сдачей поста безопасности в г. Имам-Сахиб бывшим командиром группы из бандформирования Хабибуллы (ИОА). Спустя некоторое время, как-то вспомнив эту ситуацию, у нас с Михаилом Сергеевичем Мус-ным неожиданно родилась идея, которая по своей сути была не совсем обычной: мы задумали внедрить в ряды мятежников под видом дезертиров не одного источника, а целое подразделение. До нас еще никто из наших коллег таких операций не проводил, поскольку это наносило определенный политический ущерб авторитету афганских органов власти. Но ведь и ожидаемые дивиденды были значительно выше. Дело в том, что у Михаил Сергеевича в зоне Имам-Сахиб на личной связи имелся негласный источник «Доктор», родственник которого являлся офицером среднего звена одного из подразделений в провинциальном центре и высоко идейным членом НДПА, которого условно назову «Шер». В связи с определенными его карьерными амбициями и рядом субъективных факторов к этому времени его отношения с командованием полка обострились настолько, что сделало невозможным его дальнейшую службу в этой части. По этой причине «Доктор» попросил помощи у Михаила Сергеевича в переводе своего родственника в Кабул. В процессе изучения ситуации Михаилу Сергеевичу стало известно, что один из главарей крупного бандформирования, являвшийся руководителем ряда бандглаварей зоны Имам-Сахиба и Дашти-Арчи, являлся другом детства «Шера». Тут-то у нас и возникла мысль о его внедрении в это бандформирование, но не одного, а с целой группой своих подчиненных, связанных с ним родственными и дружескими отношениями, которые стали бы его надежной опорой при выполнении наших заданий. Решающим фактором этого замысла являлась высокая идейность «Шера». После утверждения этого замысла руководством мы провели ряд встреч с «Шером» и убедили его в необходимости выполнить наше задание. Установив тайную связь со своим другом детства, спустя месяц «Шер» во главе группы военнослужащих дезертировал к мятежникам. В течение относительно короткого времени он сделал у него головокружительную карьеру, заняв со временем важный пост в бандформировании. Именно он в марте — апреле 1992 года после захвата власти в стране исламской оппозицией спас жизнь многим своим бывшим сослуживцам и «хадовцам». Однако это будет позже.

А пока после его ухода к мятежникам мы с нетерпением ждали от него связника, но прошли все сроки — его не было. Некоторые осведомленные об этой операции коллеги стали «подначивать» меня как одного из «застрельщиков» этой операции: «Нам сообщили, что бандглаварь… (такой-то) вам благодарность объявил за поставку ему ценных кадров». Или: «Поступили данные, что ваш друг давно хотел уйти к «духам», но все не решался, а тут вы помогли ему дезертировать» и пр. Однако все скептики сразу приумолкли, когда долгожданный связник от «Шера» наконец-то прибыл и предоставил ценную информацию. В результате мы на многие годы получили не только надежный источник ценной развединформации, но и важный источник влияния на многие процессы в среде мятежников.

Естественно, в ходе нашего повседневного «шпионства» происходили и курьезные случаи (куда же без юмора в нашем деле). Так, однажды во время своей работы на загранобъекте «Имам-Сахиб» я в сопровождении двух «бетров» выехал в город для проведения встреч с рядом чиновников. Завершив встречи и выйдя из здания улусвольства, я услышал солдатский смех и увидел смущенного прапорщика. Подойдя к БТРам, я поинтересовался его причинами. Бойцы, чуть ли не хватаясь за животы, «в цвете» рассказали о произошедшем.

В ожидании моего возвращения прапорщик скучая сидел на «броне» в командирском люке. В это время по дороге мимо БТРа шла афганка — молодая девушка или женщина, одетая, как и все, в чадру, но весьма изысканно по афганским меркам, включая босоножки на высоком каблуке (многие городские афганки носили вполне современную обувь). Поравнявшись со скучающим прапорщиком, она быстро оглянулась по сторонам, а затем внезапно резким взмахом рук откинула вверх чадру и на русском языке спросила его: «Как де-ля-я?» Прапорщик то ли от неожиданности, то ли от испуга провалился в люк БТРа, а афганка засмеялась, опустила чадру и пошла дальше. Сдерживая смех, я пытался выяснить у смущенного прапорщика: неужели красота афганки была такой страшной или она показала вместо прелестного девичьего личика бородатую морду «духа»?

Так что в Афганистане было достаточно «продвинутых» и смелых девушек. Одна из таких девушек в течение нескольких лет, рискуя жизнью, оказывала нам негласную помощь в борьбе с мятежниками. Она сама инициативно пошла на установление негласного контакта с нашим офицером-разведчиком, работавшим на загранобъекте в одном из городов, перебросив через дувал на нашу «точку» контейнер с запиской с предложением о своем негласном сотрудничестве и важной разведывательной информацией. Мотивом этого явилось ее стремление отомстить мятежникам за убийство близкого ей человека, а ее разведывательные возможности были удивительны: порой она сообщала о событиях, которые должны были состояться у душманов через две недели, а то и месяц, о планах и замыслах ряда главарей мятежников. Первое время мы подозревали в ней хитроумную «подставу» противника или авантюристку, но после подтверждения ее сведений наш скептицизм улетучился. На вопрос нашего сотрудника, почему она пошла на негласное сотрудничество именно с ним, она ответила: «Вас очень ругают бандиты!»